Наш журналист Шеннон Моллой привык делиться своей историей. В своих мемуарах "Четырнадцать", написанных в 2020 году (теперь они адаптированы для сцены), он пишет о том, как рос геем в региональном Квинсленде в 1990-х годах, подвергаясь жестоким издевательствам.
Он написал в статье, которая послужила толчком к написанию мемуаров:
"Меня избивали, высмеивали, бесконечно дразнили, вы называете это так. Меня чуть не задавили. В школьном лагере меня привязали к дереву и били веслом. Учителя казались равнодушными. Некоторые обвиняли мой "характер". Я жил в отчаянии, хотя, оглядываясь назад, становится ясно, что на самом деле я вообще не жил".
Но, несмотря на то, что он поделился своим детским отчаянием, он был человеком с секретом. Секрет, о котором большинство мужчин не говорят: он пережил сексуальное насилие в детстве, начиная с пятилетнего возраста.
Особенно сложным для обсуждения было то, что это произошло не со стороны взрослого, а со стороны другого ребенка, который был старше его всего на три года.
Не просто еще один мемуар о травме
Эти мемуары, превратившиеся в историю болезни, превратившиеся в исследование, - увлекательное чтение. Она наполнена ужасом, тайной и стыдом, но в то же время в ней есть надежда, понимание и исцеление.
Она выделяется в растущем жанре "мемуаров о травме". Моллой использует свой личный путь, сопровождаемый примерами из практики мужчин, у которых он брал интервью о собственном опыте сексуального насилия в детстве, для иллюстрации того, что мы знаем из исследований и клинической практики.
Обычно я не являюсь поклонником биографий или мемуаров. Я люблю художественную литературу, но в душе я ученый. Даже когда речь идет о понимании жизненного опыта жертв насилия, жестокости или фанатизма, я сталкиваюсь с личными историями в своей повседневной работе исследователя. Я предпочитаю избегать медленного и беспорядочного раскрытия мемуаров человека.
Но Моллой приглашает нас в свой опыт, и я был захвачен.
На первых пяти страницах книги он рассказывает о своем опыте насилия со стороны "Джошуа", мальчика чуть постарше. После этого он отправляется в гораздо большее путешествие: понять, что это за опыт, что он для него значит, почему он такой, какой он есть, и его последующие поиски "мира".
Постоянная тема - тайна и неотложность задачи раскрытия.
"Это секреты, которые я носил с собой с пяти лет. То, о чем я думал, что никогда не осмелюсь никому рассказать, боясь, что они не поймут".
Сложные вопросы
Моллой использует этот формат для изучения некоторых важных и сложных вопросов, таких как: считается ли сексуальным насилием вредный, нежелательный сексуальный контакт с другим ребенком или молодым человеком.
В какой момент сексуальная игра и естественное, типичное для развития исследование становятся проблематичными? Или вредным? Или злоупотреблением? Что происходит, если есть части происходящего, которые вам в какой-то степени нравятся? Моллой спрашивает: по сравнению с теми, кто пережил сексуальное насилие со стороны взрослого преступника, являюсь ли я обманщиком? Самозванец?
Он приглашает нас увидеть и почувствовать это с его пятилетней точки зрения. И он приглашает нас разделить реальность для взрослых жертв сексуального насилия над детьми, особенно для мужчин: ощущение "одиночества", постоянное беспокойство о том, что другие узнают, что их обвинят.
Но он также перемежает интервью и дискуссии с некоторыми ключевыми исследователями и поставщиками услуг, которые работают с сексуальным насилием над детьми, включая детей, переживших сексуально опасное поведение со стороны других детей или подростков.
Мнения исследователей
Кэрол Ронкен - менеджер по исследованиям в организации Bravehearts, одной из немногих служб в Австралии со специальной программой Turning Corners, которая работает с молодыми людьми, совершившими или рискующими совершить опасное сексуальное поведение.
Примерно в одной трети случаев сексуального насилия над детьми инициатором является другой подросток, сказала она потрясенному Моллою.
И хотя риск сексуального насилия выше для девочек, чем для мальчиков, разрыв между ними ближе для некоторых из его более тяжелых форм. (Разрыв составляет почти 15 процентных пунктов для сексуального насилия в целом, но для проникающего сексуального насилия он составляет всего пять пунктов). Данные, необходимые для более точной картины, скоро появятся.
Мы встретились с профессором UNSW Майклом Солтером, одним из ведущих австралийских исследователей насилия над детьми, который выступает за более эффективное реагирование на проблемы жертв сексуального насилия над детьми. Солтер подтверждает, что Моллой не одинока в том, что откладывает раскрытие информации; большинство жертв/пострадавших откладывают это. И, как и Моллой, большинство не сообщают в полицию, испытывая стыд, чувствуя ответственность, и "не могут рассчитывать на поддержку или понимание, если они заговорят и попросят о помощи".
Моллой размышляет о результатах исследований о связи между сексуальным насилием над детьми, психическим здоровьем и риском повторной виктимизации в более позднем возрасте. Он ссылается на исследование 2010 года, которое показало, что жертвы сексуального насилия над детьми в три с половиной раза чаще, чем население в целом, обращаются в течение жизни в службы психического здоровья.
Он также указывает на проблемы, связанные с предоставлением лечения психического здоровья с учетом травм и координацией ухода в рамках всей системы. Недавнее расследование в штате Виктория показало, что система "перегружена" и не может удовлетворить потребность в лечении, уходе и поддержке вблизи мест проживания людей.
Моллой берет нас с собой, пока он разбирается в этих вопросах, понимая, как элементы его опыта совпадают с очень многими историями людей, переживших сексуальное насилие над детьми: реальность дисбаланса власти между насильником и жертвой; отсутствие согласия; использование манипуляций, угроз ("никому не говори") или принуждения (даже "мягкого принуждения", как он красиво описывает процесс того, что мы теперь знаем как "груминг").
Один из опрошенных им мужчин, Уилл, сказал: "Он осыпал меня вниманием и подарками, но за это приходилось платить. Всегда была цена".
Непоправимо "сломан"?
Но при всех репортажах и анализе Моллоя, его личная история - это история человека, который считает, что это его вина. Кто считает себя каким-то образом ответственным - и поэтому в какой-то мере фундаментально, непоправимо "сломанным".
"Иногда я представляю, каким человеком я был бы, если бы никогда не встретил Джошуа. Если бы наши пути никогда не пересеклись, и мы никогда не стали бы друзьями, и он никогда не трогал бы меня так в своей спальне, и все эти другие случаи не последовали бы за этим, кем бы мог быть Шеннон Моллой?".
Все признаки, характерные для сексуального насилия над детьми, особенно мужчинами, налицо. Стыд, тайна. И наложение гомофобии (и ненависти к себе), когда вред причиняется человеком того же пола, что и вы.
Что удивительно - и что свидетельствует о трудном и тщательном пути самопознания, на который он вступил, - так это то, что Моллой постарался поставить себя на место старшего мальчика, от рук которого он пострадал.
Он пытается понять, что могло повлиять на него, чтобы он повел себя так, как повел, и куда это может завести его, взрослого человека с таким прошлым. Он спрашивает: является ли старший мальчик, Джошуа, злодеем в его истории?
Юридические ужасы
Рассказы других мужчин иллюстрируют ужас юридической тактики, которую используют адвокаты защиты в уголовных делах о сексуальном насилии над детьми. Чтобы дискредитировать жертв, адвокаты приводят гнусные подробности того, во что впадали жертвы "для утешения, как костыль, как своего рода подтверждение или просто как результат боли".
Вместо того, чтобы рассказать свою историю в полном контексте, их заставляют отвечать на конкретные вопросы о конкретных деталях, при этом любые несоответствия вызывают сомнения у присяжных. Подобную тактику можно было увидеть на сцене в спектакле адвоката-драматурга Сьюзи Миллер "Prima Facie", который представляет собой резкое обвинение в том, как правовая система продолжает подводить жертв и пострадавших от сексуального насилия.
Моллой показывает, насколько неадекватны и сломаны наши системы уголовного правосудия. Но жертвы должны полагаться на них до тех пор, пока мы как общество не будем готовы проделать тяжелую работу и найти инновационные механизмы для достижения признания и справедливости для жертв/пострадавших от любой формы сексуальной виктимизации:
"Инновационные ответные меры - это разнообразные новейшие практики, направленные на удовлетворение потребностей жертв в правосудии, включая признание правонарушения и механизмы возмещения или исправления. Они могут быть частью системы уголовного правосудия, работать рядом с ней или быть независимыми от нее. Инновационные ответы предполагают смешанную модель опоры на формальные правовые механизмы, неформальное взаимодействие в сфере правосудия и практику гражданского общества, с акцентом на участие жертвы, ее голос, подтверждение и признание вины, а также на ответственность правонарушителя".
Зияющая дыра в знаниях
Моллой показывает, что в нашем представлении о сексуальном насилии над детьми и его последствиях существует зияющая дыра. Нам необходимо больше знаний о динамике, частоте, последствиях и подходах к профилактике, терапии и правосудию, когда жертвой является мужчина, а также когда вред причиняется не взрослым, а другим ребенком или молодым человеком.
Он призывает нас "открыть глаза", "пообещать не отворачиваться" от этой проблемы, несмотря на трудности. Он призывает нас расширить права и возможности детей и поверить им, радикально реформировать нашу судебную систему, полагающуюся на состязательную систему рассмотрения дел о сексуальном насилии над детьми, и переосмыслить услуги в области психического здоровья для жертв/пострадавших.
Но самое главное, он показывает, что опыт сексуального насилия над детьми, включая пагубное поведение со стороны других детей и молодых людей, не является пожизненным приговором. Самое трудное - это высказаться и попросить о помощи. Особенно для мужчин. Мемуары Моллоя показывают нам, как это можно сделать.
В его собственных заключительных словах: "Спасибо, что не отвернулись".
Источник: https://medicalxpress.com/news/2023-03-one-third-childhood-sexual-abuse-perpetrated.html
