Поспешный и хаотичный уход США из Афганистана в очередной раз поднял вопрос о надежности Вашингтона как союзника и партнера. Насколько другие страны могут полагаться на Вашингтон? Их тоже оставят? Способны ли Соединенные Штаты быть последовательными? Поскольку страны позиционируют себя в контексте американо-китайского соперничества, такие вопросы скрываются недалеко от поверхности их стратегических расчетов. Сеять сомнения в надежности Соединенных Штатов — мощное оружие в арсенале Китая. Однако вопрос о том, надежен ли Вашингтон, является более сложным, чем кажется на первый взгляд.
Председатель КНР Си Цзиньпин возродил маоистский стереотип восхождения Востока и упадка Запада, утверждая, что «время и импульс» на стороне Китая. Этот троп привлекателен, потому что это не полная выдумка; это карикатура на более сложные реальности. Образ Соединенных Штатов как «сияющего города на холме» никогда не был источником вдохновения для американцев — он всегда отбрасывал мрачные тени. Поэтому тем более важно рассматривать Америку и Китай клинически и целостно.
В личных отношениях «надежность» несет в себе сильный эмоциональный подтекст. Но в международных отношениях этот термин означает лишь совпадение интересов. Смешение понятия надежности в личных отношениях с надежностью в международных делах является основной концептуальной ошибкой. Спрашивать, является ли страна «надежной» в международных отношениях, бессмысленно без контекста: надежна для какой цели, при каких обстоятельствах, где и, что особенно важно, по сравнению с какими альтернативами?
Принятие решений во всех демократиях по замыслу неэффективно, чтобы предотвратить чрезмерную концентрацию власти. Это особенно заметно в Соединенных Штатах, где недоверие к государству и его институтам было укоренено с момента их основания. Политика США жестко партийна. Это мешает Вашингтону быстро реагировать и придерживаться устойчивого долгосрочного курса без бурных дебатов и компромиссов, которые приводят к далеко не последовательной политике. Страна может сбить с толку стороннего наблюдателя.
Но хотя консенсуса достичь трудно, он прочно сохраняется после его установления. Соединенные Штаты часто реагируют медленно, но однажды пробудившись, они действуют решительно и даже безжалостно. Все это слишком легко недооценить, и многие из тех, кто это сделал, не пожалели об этом.
Авторитарные системы лучше приспособлены для принятия быстрых и четких решений и их неуклонного следования в долгосрочной перспективе. Но способность принимать и реализовывать долгосрочные решения является преимуществом только в том случае, если решение изначально было правильным.
Решение Дэн Сяопина реформировать и открыть Китай было правильным; Большой скачок вперед и культурная революция Мао Цзэдуна были огромными ошибками, стоившими миллионов жизней. Именно масштабы этих бедствий сделали возможной резкую коррекцию Дэна. Если бы последствия решений Мао были менее трагичными, Дэну, вероятно, было бы гораздо труднее изменить курс Китая. То, что для перемен часто нужны катастрофы, характерно и для авторитарных систем.
Еще одной серьезной ошибкой был преждевременный отказ от мудрого подхода Дэна «спрятать свою силу и выждать время». Агрессивное поведение Пекина в Восточном и Южно-Китайском морях, Тайваньском проливе и Гималаях, а также его меркантилистская экономическая политика создали зарождающуюся коалицию стран по всему миру, обеспокоенных Китаем. Однажды раскрытые амбиции уже нельзя будет снова скрыть, и их нелегко будет забыть. Си призвал своих чиновников сделать Китай более « привлекательным » и расширить круг его друзей, молчаливо признав, что его внешняя политика не добилась блестящего успеха.
Большая стратегия Вашингтона остается неизменной: Азия остается открытой и никогда не подпадала под влияние какой-либо одной державы.
ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ
Подводная лодка ВМС Австралии во время морских учений.
Подводная лодка ВМС Австралии во время морских учений.
Почему Юго-Восточная Азия должна приветствовать AUKUS
Австралия демонстрирует независимость, противостоя Китаю.
АНАЛИЗ | РИСТИАН АТРИАНДИ СУПРИЯНТО
Байден встречается с Моди и другими лидерами Quad
Байден встречается с Моди и другими лидерами Quad
AUKUS, Quad и стратегическая опора Индии
Когда Джо Байден и Нарендра Моди встречаются в Вашингтоне, дело балансирования Китая вступает в серьезную фазу.
АНАЛИЗ | К. РАДЖА МОХАН
Американские моряки стоят на кабине экипажа во время взлета истребителя FA-18 Hornet во время обычной тренировки на борту американского авианосца Theodore Roosevelt в Южно-Китайском море 10 апреля 2018 года.
Американские моряки стоят на кабине экипажа во время взлета истребителя FA-18 Hornet во время обычной тренировки на борту американского авианосца Theodore Roosevelt в Южно-Китайском море 10 апреля 2018 года.
То, что США делают в Украине, не будет иметь значения на Тайване
Несмотря на исторические свидетельства, это ложное заявление о достоверности до сих пор является движущей силой внешней политики США.
АРГУМЕНТ | РАДЖАН МЕНОН, ДЭНИЭЛ Р. ДЕПЕТРИС
Пекин пропустил или проигнорировал изменение отношения в Вашингтоне. Именно Джордж Буш-младший впервые назвал Китай «стратегическим конкурентом» во время своей президентской кампании на рубеже веков. Когда десять лет спустя время Ху Цзиньтао на посту лидера Китая подошло к концу, страна начала рассматривать мировой финансовый кризис как подтверждение своей собственной пропаганды об абсолютном упадке Соединенных Штатов. Пекин неправильно истолковал отсутствие у администрации Обамы смелости для жесткой конкуренции как новую норму внешней политики США.
Си удвоил эти ошибки. Сосредоточив власть вокруг себя, подтвердив роль государства в экономике, сильно подчеркнув партийную дисциплину, потребовав соблюдения «идеи Си Цзиньпина» и наложив суровые наказания за нелояльность, он вновь создал единую точку отказа в китайской системе. Как и во время правления Мао, одно неверное решение может иметь последствия для всей системы.
Конфронтация Китая с США была одной из таких системных ошибок. Но Пекин не может отступить, потому что Си не может позволить себе выглядеть слабым — пронзительный национализм, который он разжигает, чтобы узаконить Коммунистическую партию Китая, — палка о двух концах. Как и в эпоху маоизма, признание и исправление ошибок может оказаться катастрофой.
Система США сильно децентрализована. Самые важные вещи в Соединенных Штатах — источники их творчества и власти — происходят не в Вашингтоне и меньше зависят от политики и правительства в центре, чем во многих других странах. Не менее важно, если не более важно, то, что происходит в крупных университетах и корпорациях Соединенных Штатов, на Уолл-стрит, в исследовательских лабораториях и на главных улицах 50 штатов. Децентрализованные системы громоздки и, как правило, продвигаются вперед очень медленно, рывками и зигзагами. Но они самокорректируются, не доводя до катастрофических сбоев системы.
В потоке американской политики преемственность чаще можно обнаружить в темах, которые медленно разворачиваются — иногда в течение десятилетий или даже столетий, — а не в конкретных стратегиях или событиях. В книге «Больше, чем провидение: великая стратегия и американское могущество в Азиатско-Тихоокеанском регионе с 1783 года» профессор Джорджтаунского университета Майкл Дж. Грин находит объединяющую нить стратегии США в Азии в противостоянии гегемонистскому контролю и его решимости обеспечить, чтобы «Тихий океан остается каналом, по которому американские идеи и товары текут на запад, а не для угроз, которые текут на восток, к родине».
Теперь ясно, что политика администрации Байдена в отношении Китая по сути является политикой Трампа.
В 19 веке Соединенные Штаты противостояли европейскому колониальному давлению и ксенофобам династии Цин с помощью так называемой политики открытых дверей по отношению к Китаю. В 20 веке Соединенные Штаты боролись с Японской империей, чтобы помешать ей доминировать в регионе. После Второй мировой войны Вашингтон выдержал 40-летнюю глобальную холодную войну против Советского Союза, ожесточенно сопротивляясь тому, что он считал (не всегда правильно) широкомасштабным зондированием Москвы в Корее и Индокитае. Все это происходило на фоне зачастую ожесточенных внутриполитических дебатов.
Вашингтон иногда просчитывался. Афганистан был не первой ошибкой. Дорогостоящая война во Вьетнаме заставила Соединенные Штаты пересмотреть свои отношения с Азией. После 1969 года доктрина Никсона положила конец вмешательству США в континентальную Азию. После этого, за исключением Южной Кореи, Соединенные Штаты стали офшорным балансировщиком в Восточной Азии. Он был удивительно последователен в этой роли.
Но судьба офшорного балансировщика не радостна. Его каша обычно будет считаться одними слишком горячими, а другими слишком холодными, вызывая опасения запутаться, если его политика слишком активна, или опасения быть покинутыми, если они слишком пассивны. Редко, если вообще когда-либо, каждый найдет кашу совершенно правильной. Внутренние трудности оффшорного балансировщика — еще одна причина постоянных сомнений в надежности США.
Но хотя Соединенные Штаты с позором ушли из Вьетнама почти полвека назад, они по-прежнему заняты — и жизненно необходимы — для обеспечения безопасности в Азии. Перекалибровка — это не отступление. Большая стратегия Вашингтона остается неизменной: Азия остается открытой и никогда не подпадала под влияние какой-либо одной державы.
Соединенные Штаты необходимы для любого баланса сил в Азии. Эта стратегическая реальность делает споры о надежности несколько спорными. Процветание Восточной Азии — творение США. Национальные усилия, конечно, были необходимы, но их было недостаточно. Ни одна страна, включая Китай, не смогла бы добиться успеха без той стабильности, которую установили Соединенные Штаты, и их щедрости при открытии своих рынков. И все это Вашингтон делал не в угоду кому-либо, а в своих интересах.
Тихоокеанские интересы Соединенных Штатов постоянны, но их политическое настроение обычно колеблется между оптимизмом и неуверенностью в себе. Эти перепады настроения являются неотъемлемой частью того, что писатель Рейнхольд Нибур в « Иронии американской истории » назвал «счастливой неразберихой» в стране, когда национальные цели бесконечно обсуждаются, и какая-либо конкретная группа или идея не может «ухватиться за монополию власти». ». Та же счастливая неразбериха делает сети союзников, партнеров и друзей Вашингтона более свободными, а принадлежность к ним менее обременительной.
За исключением исторически короткого и аномального периода от падения Берлинской стены до глобального финансового кризиса, глобальный порядок, возглавляемый Соединенными Штатами, всегда оспаривался. Не только его соперниками: даже друзья и союзники всегда спорили о лидерстве Вашингтона, хотя и не по ключевым вопросам. Сейчас мир возвращается к более исторически нормальному периоду оспариваемого и спорного лидерства.
Но в бурные годы сразу после окончания «холодной войны» единственному — хотя и весьма значительному — геополитическому событию было ошибочно придано всемирное значение как «конец истории». Это высокомерное настроение совпало с длительным периодом экономического роста, в течение которого гений центральных банков США, казалось, преодолел сам деловой цикл в период, известный как Великая умеренность. Стратегический и экономический триумфализм маскировал безработицу и стагнацию реальных доходов среднего и рабочего классов. Неизбежная развязка пришла в виде, казалось бы, нескончаемых войн на Ближнем Востоке и мирового финансового кризиса.
Следствием, как мы все знаем, стала усиление политической поляризации и разочарование многих избирателей в традиционной политике. Когда Барак Обама привел новые политические настроения в Белый дом, обещая перемены, больше не было веских причин, по которым американцы должны продолжать нести какое-либо бремя или платить любую цену за поддержание международного порядка. После всех усилий и жертв холодной войны и так называемой войны с терроризмом пришло время поставить Америку на первое место, как позже сказал Дональд Трамп.
Соперничество между Вашингтоном и Пекином описывается как новая холодная война — интеллектуально ленивый и вводящий в заблуждение образ.
Будучи кандидатом и президентом, Трамп взял темы, которые всегда были частью внешнеполитической традиции США — увлечение силой, склонность к односторонности, настойчивость в справедливости — и связал их с повседневными опасностями простых американцев, обернув их в геополитическом факте настолько большом, что его нельзя было игнорировать: Китай. Он создал грубый, но политически убедительный рассказ: простые американцы становятся жертвами иностранцев, их щедростью злоупотребляют, а их справедливый гнев пробудился после терпеливых страданий. Теперь они потребуют лучшего обращения и того, чтобы друзья страны разделили бремя, которое она когда-то несла в одиночку.
Какая-то версия этого нарратива надолго переживет Трампа. Он требует двухпартийного консенсуса и будет влиять на внешнюю политику США на многие годы вперед. Соединенные Штаты стали более транзакционными, по крайней мере, в отношении Китая. Всего этого Трамп был не столько причиной, сколько симптомом и катализатором.
Теперь ясно, что политика администрации Байдена в отношении Китая, по сути, совпадает с политикой Трампа, за исключением того, что она реализуется и доводится до сведения более упорядоченным образом, предполагает больше консультаций с союзниками и партнерами и исключает театральность. Президент Джо Байден реагирует на те же политические настроения, что и Обама и Трамп. Что менее понятно, так это то, что его упор на консультации — это просто более вежливая форма транзакционизма.
Консультация — это не искусство ради искусства. Его целью является обеспечение сотрудничества по важным для США вопросам, в первую очередь связанным с конкуренцией с Китаем. Байден не может быть неразумным в том, что он хочет от союзников и партнеров. В отличие от Трампа, Байден предпочитает говорить мягко, а не размахивать большой палкой. Но у него тем не менее есть ожидания. Надежность — это улица с двусторонним движением: тем, кто готов сотрудничать, Байден готов предоставить беспрецедентные инструменты для решения проблемы, брошенной Китаем, о чем свидетельствует решение поделиться технологиями атомных подводных лодок с Австралией.
Конкуренцию между Вашингтоном и Пекином называют новой холодной войной. Это интеллектуально ленивый и вводящий в заблуждение троп. Соединенные Штаты и Советский Союз возглавляли две отдельные системы, связанные только на их периферии. Их конкуренция была между их соответствующими системами. Однако Соединенные Штаты и Китай являются жизненно важными и незаменимыми компонентами единой глобальной системы — и они конкурируют внутри этой системы. Они связаны друг с другом и другими экономиками цепочками поставок исторически беспрецедентного масштаба, сложности и плотности. Это делает полную бифуркацию крайне маловероятной при любых приемлемых затратах.
Поэтому каждая страна должна иметь дело как с Соединенными Штатами, так и с Китаем. Это делает расчеты о надежности США (и Китая) еще более ситуативными и условными. Немногие страны, вероятно, сочтут разумным — или даже осуществимым — четко и на постоянной основе согласовать все свои интересы во всех областях с тем или иным. Результатом станет большая подвижность и сложность международных отношений. По некоторым вопросам некоторые страны иногда склоняются в одну сторону. По другим вопросам они будут склоняться в другую сторону. И при случае они пойдут своим путем — стараясь не оттолкнуть бесповоротно ни Вашингтон, ни Пекин.
Билахари Каусикан является председателем Института Ближнего Востока Национального университета Сингапура и послом по особым поручениям Министерства иностранных дел Сингапура. Он занимал различные сингапурские дипломатические посты, в том числе постоянный представитель при ООН и посол в России
