Сегодня все иначе. Утро было почти таким же, как всегда. Моросит из-за низких облаков, тумана нет, ветер почти не дует. Итак, пойдем длинным путем. Это займет несколько часов, даже без перерывов.
В покосившейся старой карете мы с двумя братьями и сестрами поедем в гигантский город Лондон вместе с моим отцом.
Карета ходит в Лондон и обратно каждый день, сказал отец в прошлом месяце, а сегодня наша очередь.
Лицо молодого кучера напоминает мне изогнутую кору дерева. После того, как мы уложили наш багаж, мы послушно закрываем двери изнутри и слышим гудок, призывающий к отъезду. Он скрипит и грохочет, гремит и трещит между ними; это может быть хорошая поездка!
Сначала на раскисшей дороге из нашего села было еще довольно тихо. Иногда за нами бегут лающие бродячие собаки и воют, когда остаются, как одинокие волки в лесу ночью. Но черную лошадь нельзя тревожить. "Джордж" точно называется, говорит отец; все с таким именем от природы «спокойные». Больше ничего не просим.
Нам пришлось бы идти пешком, таща за собой чемоданы и сумки, если бы оси сломались. О боже! Отныне кучер будет мчать свой передвижной дом по сельской местности! И мы в нем сидим! Может быть, он с нетерпением ждет своего настоящего дома где-нибудь в Лондоне.
До сих пор мы знали нашу столицу только по рассказам взрослых. Мы представляли, что это будет чудесно увлекательно и в то же время немного страшно. И скоро мы сможем там жить! Поразительнй! Нас ждет новый дом. Да, мы знаем, что нам придется расстаться с нашим любимым Бордоном - ведь у того есть печальная причина, но мы также с нетерпением ждем нового! Верно! Даваите будем счастливыми! Давайте споем что-нибудь веселое? Никто не отвечает. Так что не сейчас, потом.
Уже на подъезде к Лондону - деревья нереальной формы и поля коричнево-серого цвета, а не зеленого, как у нас. Утренний туман усиливается. Чужой и чужой, вот как мне все кажется. Холоднее и холоднее! Как-то так, как в этом вагоне. «Теперь этот ветхий деревянный ящик на колесиках защищает нас от этого снаружи!» — успокаивает нас отец, не замечая, что наш брат уже давно заснул, прислонившись к боку.
С самого начала поездки отец в основном смотрел в окна. Больше молчания. Сестра пытается мне это объяснить: «Отец в восторге от нового пейзажа!» Но я вижу все более и более облачный туман. Больше коричневого и серого или серого и коричневого...
Моя сестра тоже немного удивлена, что мой отец продолжает улыбаться про себя. И это слишком каменисто и холодно для меня; мороз, не могу заснуть. Еще никогда! После нашего несчастья мой отец редко улыбается и даже разучился смеяться. Но мы можем его понять. В прошлом было иначе. Мы тоже плачем часто и тайно. Вот почему мы, наконец, сидим здесь сегодня.
«Кто-нибудь голоден?» — нарочито дружелюбно спрашивает нас отец. Наш брат всегда сразу просыпается, когда ему задают такие вопросы, и кричит «Вот!». Он имеет в виду «я», конечно, но мама научила его этому слову, потому что он самый младший в семье, сказала она. Она была...
«Не смотри в окно!» — вдруг кричит моя сестра, с силой задергивая шторы, — и никто из нас больше не может видеть наружу. Мы смотрим друг на друга и ничего не говорим о слезах отца на его щеках. «Очень вкусно!», — шепчет наш малыш, пережевывая кусочки хлеба. Отец коротко улыбается ему.
«В путешествии такое чаще случается?» — осторожно спрашивает сестра. Отец отвечает, что есть много деревень, через которые карета проезжает, но не всегда доходит... действительно не каждый раз!
-Далеко? - перебиваю я, потому что мы знаем, о чем договорились, и моя сестра теперь знает, что она хотела узнать от него.
«Это займет какое-то время, но улицы становятся лучше и оживленнее. Поездка в карете будет медленной, плавной и комфортной. Спокойной ночи и приятных снов о нашем новом доме! Я и сейчас пытаюсь это сделать!» — спрашивает отец.
Время идет, путешествие становится приятнее, туман гуще без холодных дождевых капель, так что мы действительно засыпаем и не обнаруживаем того, что Отец не должен обнаружить и там. Хорошо.
Карета как бы бесконечно медленно останавливается, и Джордж ржет самым высоким голосом в глубину, как будто и он начинает засыпать...
Вижу новый дом, перед ним стоят две горсти людей. Он построен из деревянных балок. А рядом сидит большая собака. Должно быть, это моя собака.
«По глазам легко узнаешь что-то подобное!» — объявляет мама.
Сияя от радости, я смотрю в другую сторону, вижу рядом с буйными полями стерни, лишь изредка возгорающиеся деревья, немного корявые кусты, вижу крепкие стены и вскоре за ними замковый комплекс, широкий и могучий, как мне кажется. И что-то убирает белых овец и черных коз перед темно-серыми ящиками.
Мы летим над сочной травой. К нам подходят индивидуальные дома. Так это они. Мы должны быть там, как и предсказывал отец. Но где он? Я не вижу его. Он грохочет так сильно, что уши болят, а язык молчит.
Я устал и измучен, когда хочу выйти из кареты. Но дверь с моей стороны не открывается, наверное, заклинило. Отец спит, а мой младший брат все еще смеется.
«Выходи из моей машины!», — просит меня сестра, но я не хочу, потому что я не девушка. Она говорит, что в нашем доме бесчисленное количество окон, что он кажется ей каменной крепостью. Все совсем иначе, чем дома. Она боится, что наш дом раздавит нас. О боже!
Очень ветрено, все как-то обтекается и бесконечно мокро. Он ревет и ревет вокруг меня. Что вокруг меня Почему так молчит обо мне?
Кора дерева проплывает мимо меня. Вздрогнув, я цепляюсь за сестру, но она выскальзывает из моих рук. И оба наших брата присели на деревянную скамейку с милыми ручонками перед грудью, как будто молятся. Ни слова не срывается с его губ. где наш отец
Перед моим взором из глубокой тьмы открываются бесконечно широкие врата. Лучи света настолько ослепляют меня, что я не вижу приближающуюся ко мне огромную фигуру. «Добро пожаловать, мой Линхардт!» — приветствует она меня любящим голосом моей матери. Я должен быть.
«Алейдис и я прибыли как раз перед вами. Мать уже подозревала, что вы с Элиасом немного опоздаете. Вы, ребята, самые приземленные, самые смелые в ее теле!» Это голос отца откуда-то. Мать окликает: «Смотрите, это не наш Илья бежит к нам сзади?!»
— Да, это он, мама! По глазам легко узнать что-то подобное!» — радостно отвечаю я. И они все смеются надо мной, но я не знаю, почему.
Я не сказал "кладбище", это запретное для нас слово, чтобы отец не растаял в своем горе. Так что я подумаю об этом, думаю я, когда за нами закрываются массивные ворота.
А за пределами Лондона в очередной раз известный местный автобус случайно рухнул с набережной в бушующую Темзу в густом тумане и разлетелся на тысячи осколков. Никто не выжил, только черную лошадь с нечеловеческим терпением удалось вытащить на берег. Он точно называется "Джордж".
