Глава восемнадцатая. Невероятные дела
11 июня 1774 года, вечер. Станица Наурская.
Пропахший порохом и смертью день над осаждённой терской заставой близился к закату… Шабаз-Гирей-Султан пребывал в дурном расположении духа, хотя и пытался это всячески скрывать. Проклятые защитники обречённой станицы Наурской всё ещё продолжали упрямо и бессмысленно сопротивляться, умножая число погибших и искалеченных воинов его армии! И сей факт ввергал калгу в настоящую ярость.
О каком разорении укреплённой Моздокской цитадели он мог теперь говорить со своими подчинёнными, если подвластное ему многотысячное войско не в силах захватить одну казачью станицу? Даже не огороженную каменными стенами! И располагающую всего несколькими орудиями, - четырьмя или пятью, - которые противник лихорадочно перебрасывает, на его глазах, с одного конца воюющего поселения в другой.
Подумать только, на оборонительном валу, рядом с мужчинами сражаются, плечом к плечу, и гибнут молодые женщины! Этих бесстрашных казачек с вилами и ружьями, отчаянно дерущихся на насыпи, калга лично наблюдал в свою дальнозоркую оптику… Как и явных мальчишек, вместе со взрослыми гяурами противостоящих его джигитам.
Обо всём этом Шабаз-Гирей-Султан угрюмо размышлял теперь в просторном походном шатре командующего, полулёжа на дорогих коврах, обложенный мягкими подушками. Калга отдыхал после долгого объезда со свитой своих штурмовых подразделений. Лучшие отряды объединённой османской армии снова и снова безуспешно пытались атаковать станицу с разных направлений.
За пологом шатра не смолкала отдалённая ружейная и артиллерийская канонада… То стихая, то нарастая с новой силой.
Ставка предводителя орды, со слабо колышущемся зелёным знаменем над шатром Шабаз-Гирей-Султана, полностью занимала одиночный холм за северной окраиной Наурской. На этой возвышенности, густо поросшей зелёной, не успевшей ещё выгореть на июньском солнце травой, размещались также палатки многочисленной обслуги и охраны командующего. Калгу от защитников сражающейся станицы отделяла едва ли верста.
В своём походном шатре, развёрнутом столь близко к позициям противника, служившем сейчас Шабаз-Гирей-Султану и оперативным штабом армии, предводитель захватчиков уже успел провести два военных совета… С участием старших командиров орды. Перед началом штурма и после нескольких часов сражения.
На последней встрече с предводителями подразделений калга высказал подчинённым явное неудовольствие и раздражение действиями атакующих частей. Не сумевших захватить слабо укреплённую станицу ни с первой, ни со второй, ни даже с третьей попытки!
Командующий объединённой османской армией хмурил брови, укрывшись от жаркого солнца в тени своего шатра. И мрачно прислушивался к отдалённой беспорядочной пальбе, под шорох равномерных и плавных взмахов опахала в руках темнокожего слуги.
Предводитель орды безо всякого удовольствия вкушал свои любимые фрукты, запивая их прохладным шербетом... Аппетит на любую другую еду пропал у Шабаз-Гирей-Султана сегодня после первой неудачной попытки взломать оборону Наурской.
Станичники, к удивлению калги, с трудом, но, всё-таки, выдержали массированную одновременную атаку джигитов со всех четырёх сторон. И продолжали драться теперь!
В просторном шатре командующего находился и любимый племянник Шабаз-Гирей-Султана со своим воспитателем – пожилым учителем медресе, благочестивым и высокообразованным мужем. Эти двое сидели тихо в дальнем уголке, поджав под себя ноги и перебирая дружно чётки в руках… Наставник с юным подопечным едва слышно шевелили губами. Оба были заняты чтением Корана - обязательным уроком, положенным в этот час дня для мальчика.
Ментор с воспитанником старались лишний раз не привлекать к себе внимание командующего, чувствуя недоброе настроение Шабаз-Гирей-Султана. А калга безуспешно пытался обрести душевное равновесие, разрезая в глубокой задумчивости спелый сочный персик маленьким ножичком на дольки… И сосредоточенно пережёвывая сладкие кусочки. Командующий ожидал от подчинённых военачальников хороших известий. Но с новостями к нему никто не спешил...
Картина обратившихся к Аллаху соплеменников, усердно изучающих священное писание, обычно успокаивала и радовала сердце богобоязненного Шабаз-Гирей-Султана. Но сейчас даже вид любимого племянника, прилежно зубрящего суры Корана, рождал в душе предводителя орды несколько иные чувства...
Хотя мальчик, по-прежнему, относился к высокопоставленному дяде с очевидным восхищением и обожанием, однако чем дольше затягивалось сражение за станицу Наурскую, тем острее мнительный калга реагировал на молчаливые взоры, бросаемые в его сторону племянником. Командующему мерещилось в глазах подростка недоумение и разочарование. И немой вопрос.
Отчего это могущественный Шабаз-Гирей-Султан так долго возится с каким-то жалким селением гяуров? И явно пока безуспешно, несмотря на подавляющее преимущество подвластной дяде армии…
Калга с удивлением поймал себя на мысли, что очень боится уронить свой авторитет полководца перед тринадцатилетним юнцом, едва разбирающемся в воинской науке. Но это сегодня мальчик мало что понимает в тактике и стратегии. Однако когда-то племянник займёт подобающее своему знатному происхождению место и высокую должность в окружении великого хана… А может быть – и самого султана! Этот завоевательный поход с дядей на русскую границу наверняка останется в жизни мальчика одним из самых ярких впечатлений. До конца дней племянника.
Вот только будут ли эти воспоминания причиной гордости у возмужавшего и выучившегося военачальника и вельможи? Или обратятся потом позором и стыдом за глупое некогда обожание высокопоставленного родственника, погубившего на Тереке стольких единоверцев… Но так и не исполнившего приказ. Не сумевшего уничтожить главную цель – Моздокскую крепость.
…Любознательный мальчик, время от времени, с разрешения дяди выходил на вершину холма. И внимательно наблюдал в свою личную подзорную трубу за ходом непрекращающегося штурма станицы. Шёл уже десятый час беспрерывных кровопролитных боёв!
Калга, кушая персик в шатре, пытался припомнить, сколько раз за сегодня он посылал воинов на решающий приступ. Всех скопом, с разных сторон станицы, отдельными ударными отрядами… Пробуя пробить казачью оборону в наиболее слабых местах. И не мог вспомнить. Шесть, семь, восемь попыток?
А полчаса назад Шабаз-Гирей-Султан отправил гонца с приказом командирам своих лучших подразделений начать ещё одну массированную атаку на Наурскую. Сразу с трёх направлений.
Взбешённый столь долгим сопротивлением станичников, предводитель орды повелел подчинённым бросить в заключительный бой воинов, не умеющих отступать. И, не считаясь с жертвами, покончить, наконец, с этой непозволительно затянувшейся осадой!
Как калга и предполагал, его внезапное решение перенацелить главный удар османской армии, составленной из разных национальных подразделений, с укреплённой Моздокской цитадели на слабозащищённые казачьи станицы по пограничной линии русских, сильно разочаровало кабардинских союзников… Но противоречить предводителю орды никто из адыгов не осмелился.
А поскольку осаду крепости Шабаз-Гирей-Султан не снимал, то многие черкесские вожди полагали, что после разорения терских застав командующий обязательно вернётся в урочище Мез-догу… И займётся цитаделью гяуров всерьёз. Пока же, как бы там ни было, самому авторитетному кабардинскому князю Татарханову, со всем его адыгским воинством, составлявшем едва ли не половину армии Шабаз-Гирей-Султана, пришлось подчиниться приказу калги.
Черкесы, используемые командующим ордой, как ударный кулак восьмитысячного, вооружённого до зубов отряда, временно отделившегося от сил, имитирующих осаду Моздокской крепости, уже несколько раз атаковали станицу Наурскую. Правда, пока без особого успеха…
А на последнем совещании калга даже упрекнул князя Татарханова в ненадлежащем воинском усердии. Командующий недвусмысленно намекнул, что рассчитывал на мужество адыгов при взятии Наурской. И очень бы хотел посмотреть, как князь личным примером и авторитетом, со своими людьми преодолеет казачью оборону.
По мнению Шабаз-Гирей-Султана, сильные и многоопытные в схватках с русскими кабардинские джигиты должны продемонстрировать остальным воинам Аллаха настоящую отвагу, упорство и боевое мастерство! Пусть они сделают и удерживают некоторое время хотя бы малую брешь в рядах гяуров… А через неё хлынут в станицу тысячи остальных ордынцев. И тогда Наурская непременно падёт.
Изложив свой план участникам совещания Шабаз-Гирей-Султан признался разочарованно, что пока его идея не работает… Видимо, он сильно переоценил возможности князя Татарханова и пришедших с ним соплеменников.
Уязвлённый подобными словами кабардинский предводитель, только гневно скрипнул зубами… И при всех пообещал калге лично повести в атаку своих людей. Пускай многоуважаемый Шабаз-Гирей-Султан не сомневается - на этот раз адыги не побегут… И первыми ворвутся в станицу!
Конец 67 части...
84.8к
