Covid-19 — форс-мажор или нет? Позиция Верховного суда РФ

Суть явления

«Слушайте, — сказал он, — я правовыми вопросами всю жизнь занимаюсь. Если не такая пандемия, то что тогда непреодолимая сила? Обычно это всегда природные явления и акты власти. В данном случае это и то, и другое».

Цитируется по: https://tass.ru/ekonomika/8253801

Можно по-разному относиться к Дмитрию Анатольевичу в связи с его государственно-политической деятельностью, но невозможно отрицать того факта, что он весьма крепкий цивилист, а также факт того, что форс-мажор – это раздел именно цивилистики (иными словами: непреодолимая сила – институт гражданского права). Из этих двух посылок следует вывод: Д. А. Медведев является одним из ведущих специалистов по вопросу форс-мажора. Значит к его мнению в этой части следует внимательно прислушаться.

Источник фото: Подробнее ➤

Но прислушались к этому мнению не все, а главное – не прислушался Президиум Верховного суда РФ, который 21 апреля 2020 г. утвердил «Обзор по отдельным вопросам судебной практики, связанным с… (COVID-19) № 1». Ссылка на документ: Подробнее ➤

В этом обзоре есть вопрос № 7 «Возможно ли признание эпидемиологической обстановки, ограничительных мер или режима самоизоляции обстоятельствами непреодолимой силы (пункт 3 статьи 401 ГК РФ)… в том числе в связи с актом государственного органа (статья 417 ГК РФ), а если возможно – то при каких условиях?»

Ответ на этот несложный вопрос дан весьма пространный, и вот в чем его суть.

Первое: «признание распространения новой коронавирусной инфекции, — пишет Президиум, — обстоятельством непреодолимой силы не может быть универсальным для всех категорий должников… в силу чего существование обстоятельств непреодолимой силы должно быть установлено с учётом обстоятельств конкретного дела...»

В переводе с возвышенно-бюрократического сленга это означает, что ссылка на введенные указами Президента РФ нерабочие дни, на введенные губернаторами в связи с пандемией ограничения не будет признаваться судами непреодолимой силой сами по себе. (Сделаем оговорку, что для целей настоящей публикации все противоэпидемиологические мероприятия в РФ, в т.ч. самоизоляция, нерабочий период и т.п. будем для краткости называть COVID-19.)

Если бы Президиум ВС РФ признал COVID-19 форс-мажором безоговорочно, то заинтересованной стороне (т.е. гражданину или юридическому лицу, которое не может исполнить в срок обязательство) достаточно было бы сослаться на само наличие пандемии.

Комментируемые разъяснения Президиума ВС РФ ставят население в такое положение, при котором ссылки на COVID-19 недостаточно – нужно еще доказывать, как и почему не получается исполнить обязательство. Это примерно то же самое, как если признать разрушение города землетрясением непреодолимой силой не само по себе, а только в совокупности с дополнительными доказательствами того, как и почему это землетрясение препятствует исполнению обязательств.

Второе: «если отсутствие необходимых денежных средств, — пишет Президиум ВС РФ, — вызвано установленными ограничительными мерами, в частности запретом определенной деятельности, установлением режима самоизоляции и т.п., то оно может быть признано основанием для освобождения от ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств на основании статьи 401 ГК РФ».

В этой цитате вроде бы все хорошо, кроме одной ложки дегтя – словосочетания «может быть признано». Снова переведем с возвышенно-бюрократического – это значит, что Президиум ВС РФ не обязывает нижестоящие суды признавать перечисленные обстоятельства форс-мажором. Если бы обязывал, то было бы написано «должно быть признано» или «признается».

Можно прогнозировать, что судебная практика пойдет по пути, когда «может быть признано» вовсе не исключает «может быть не признано». Опять же все будет зависеть от активности стороны в судебном процесс (и потраченных на него денег).

Третье: «освобождение от ответственности, — пишет Президиум ВС РФ, — допустимо в случае, если разумный и осмотрительный участник гражданского оборота, осуществляющий аналогичную с должником деятельность, не мог бы избежать неблагоприятных финансовых последствий, вызванных ограничительными мерами (например, в случае значительного снижения размера прибыли по причине принудительного закрытия предприятия общественного питания для открытого посещения)».

На практике это будет означать, что каждый истец по делам о форс-мажоре COVID-19 будет вынужден доказывать, что некий усредненный разумный и осмотрительный участник гражданского оборота не мог избежать неблагоприятных последствий, а ответчик – наоборот, будет доказывать, что тот же самый усредненный разумный и осмотрительный участник гражданского оборота мог избежать неблагоприятных последствий.

Здесь все грозит упереться в положения процессуального законодательства о том, что бремя доказывания любых обстоятельств лежит на стороне, которая на эти обстоятельства ссылается, а сами обстоятельства доказываются не чем иным, как доказательствами. Поэтому недостаточно будет просто выстроить перед лицом суда теорию о поведении разумного и осмотрительного субъекта в условиях пандемии, нужно будет приводить объективные доказательства (документы, свидетелей и т.п.) того, как весьма конкретный субъект действовал в период пандемии. На примере – если владелец ресторана не может платить по обязательствам (например, поставщику), то он должен будет сослаться не просто на приостановление его деятельности, но и на то, что любой другой владелец ресторана так же не может платить по обязательствам.

Теперь представим, что в некотором ограниченном пространстве (маленьком городе, на одной улице крупного города и т.п.) есть три ресторана, деятельность которых одновременно приостановлена в связи с COVID-19. У всех трех ресторанов один поставщик продуктов. Ресторан «А», не имея посетителей и выручки, не может заплатить по договору поставки, а срок платежа приходится на апрель 2020 г. Поставщик подает иск в арбитраж, ресторан ссылается на COVID-19. И тут выясняется, что рестораны «Б» и «В» заплатили этому же поставщику примерно такие же суммы и тоже в апреле 2020 г.

Для суда это означает, что «разумный и осмотрительный участник гражданского оборота мог избежать неблагоприятных последствий», а потому ресторан «А» должен платить сейчас, а не после того, как экономическая обстановка стабилизируется. В итоге у него принудительно изымают имущество по исполнительному листу, а может и банкротят.

При этом ресторан «Б» смог заплатить потому, что у него была на банковском счету нераспределенная прибыль. Ресторан «В» смог заплатить потому, что получил банковский кредит. В то же время ресторан «А» не смог получить кредит, т.к. он прямо накануне пандемии кредит уже получил, а показателей финансовой устойчивости не хватило для дальнейшего кредитования. Вот примерно так стороны и будут биться за каждый пункт: ресторан «А» будет доказывать, что ресторан «Б» — это не такой же, как он, «участник гражданского оборота», так как у него в два раза меньше работников, которым нужно в период простоя платить зарплату. Или что в его ресторане работает шеф-повар с мишленовской звездой, а его простой обходится в десять раз дороже, чем простой ресторана «В», торгующего бизнес-ланчами.

И это – до бесконечности, ограниченной лишь мастерством адвокатов или юрисконсультов каждой из сторон. В цивилистике понятие форс-мажора используется именно для того, чтобы избежать подобных ситуаций.

Четвертое (чем дальше, тем интереснее): «для освобождения от ответственности за неисполнение своих обязательств, — пишет дальше Президиум ВС РФ, — сторона должна доказать:

а) наличие и продолжительность обстоятельств непреодолимой силы;

б) наличие причинно-следственной связи между возникшими обстоятельствами непреодолимой силы и невозможностью либо задержкой исполнения обязательств;

в) непричастность стороны к созданию обстоятельств непреодолимой силы;

г) добросовестное принятие стороной разумно ожидаемых мер для предотвращения (минимизации) возможных рисков».

Пункт «а» нареканий не вызывает – сторона сошлется на президентский или губернаторский указ.

Пункт «б» похуже – причинно-следственную связь между COVID-19 и отсутствием денег для оплаты по обязательствам нужно доказывать. Выше я уже писал – доказывать доказательствами. На практике это означает, что нужно будет потратиться на аудиторское заключение либо провести судебно-бухгалтерскую экспертизу – заключение аудитора или эксперта и будут доказательствами наличия причинно-следственной связи.

Пункт «в» несколько комичен – нужно доказать, что истец или ответчик не причастны к появлению COVID-19. Непричастность – это отрицательный факт, и профессиональные юристы хорошо знают, что отрицательный факт доказать невозможно. Доказать можно только наличие чего-нибудь. Например, если у Буратино есть яблоко и он хочет это доказать – достаточно достать из кармана яблоко. А если Буратино хочет доказать, что яблока у него нет? Он никак не опровергнет предположение о том, что яблоко есть, но спрятано. Так же и здесь – какое, любопытно знать, доказательство Президиум ВС РФ имел в виду для доказывания непричастности гражданина или юридического лица к созданию обстоятельств непреодолимой силы, а в данном случае это (см. текст вопроса № 7) – эпидемиологическая обстановка, ограничительные меры и режим самоизоляции?

Думаю, что Президиум ВС РФ не оправдал ожиданий ни Д. А. Медведева, ни определенной части населения (выразимся максимально мягко).