Старухино наследство

Мамину бабушку не любил только я, все остальные души не чаяли в милой и аккуратной старушке. Не знаю, где они видели эту очаровательную бабульку. Лично я, едва переступал за зеленую калитку с облупившейся краской, уже чувствовал сладковатую вонь ее веками нестиранного тряпья, похожую на запах гнилых яблок. Сама старуха представляла собой весьма колоритное зрелище – приземистая, сгорбленная, с красноватой, морщинистой кожей, складками висящей на поразительно тонкой шее. Ее голова постоянно тряслась, а верхняя губа неприятного сизоватого оттенка была все время приподнята над редкими желтыми пеньками когда-то существовавших зубов. Но самыми жуткими все равно были ее глаза под тяжелыми, покрытыми мерзкими родинками, заставляющими меня вспомнить о сталактитах, веками. Зрачка у нее практически не было, а белки глаз отдавали желтизной, как старые обои.

Каждый раз, когда мать начинала набивать дорожную сумку продуктами, становился для меня знамением, что скоро я увижу ненавистную бабку. Я постоянно слезно упрашивал мать не брать меня с собой. Я не был капризным ребенком, но мысль о том, что уже через час старуха начнет приветственно тереться о мои щеки своими отвратительными губами, доводила меня до истерики. Мама была непреклонна – бабушка болеет, и мы обязаны ее навестить.

Всю дорогу я думал о том, как бы было хорошо, если бы больная старуха соизволила помереть еще до нашего приезда, но мне не повезло.

-Бабулечка Олечка, - сестра с визгом просилась ей на шею. Я никогда не понимал, как Анька может заставить себя прикоснуться к этому чудовищу. Ручка Ани гладила бабку по плешивой, покрытой какими-то мерзкими бляшками голове.

-Какая же у тебя красивая прическа, ты научишь меня плести такие же косы, бабуль? – тут я чуть не поперхнулся. И где только сестра ухитрилась косы на лысине разглядеть.

Вообще, я часто думал о том, что родные видят на месте развалин старухиного дома нечто иное, чего не вижу я. Их никогда не мучает нестерпимый смрад, стены не поражают ветхостью. Да и склизкой грязи на полу мои домочадцы явно не наблюдали, хотя слой был таким, что в нем нередко вязли и принимали смерть какие-то непонятные жуки.

Через час случилось ужасное – я остался наедине со старухой. Бабка подобралась ко мне и вцепилась мне в руку своими тонкими и подвижными, как щупальца спрута, пальцами. Я всеми силами старался сдерживать тошноту.

-Чую я, Тима, что ты меня видишь, - Ольга зло усмехнулась, - для тебя я противная бабка, а для всех красавица, пусть уже и не молодая. А знаешь, что это значит? – я быстро замотал головой, надеясь, что она отойдет и перестанет терроризировать меня своей вонью.

-Значит, что можешь унаследовать мой дар. Я помру скоро, а ты, если захочешь стать первым красавцем, просто пожелай и надень на палец вот это, - мне в ладонь юркнуло какое-то кольцо, рот старухи растянулся в гадком хохоте, а я пустился бежать.

Не знаю как, но мне удалось уговорить мать уехать в тот день. Уже сидя в салоне машины, мама протянула мне фото, сообщив, что это бабулин подарок. Взглянув на снимок, я, наверное, первый раз в жизни почувствовал леденящий страх – на фото я обнимал весьма привлекательную особу лет шестидесяти с небольшим.

Спустя двадцать лет.

Количество поклонников, желающих попасть на пресс-конференцию самого красивого мужчины мира, великолепного актера Тима Макова, было поистине огромным. Вика, вместе с остальными журналистами, сидела в первых рядах и торопливо нашаривала в сумке блокнот, когда на сцену вышел отвратительный старик. Грохот оваций заставил Вику усомниться в собственной адекватности – при чем тут старик, если на сцене должен стоять первый красавец планеты. Из ступора девушку вывел вопрос сидящего рядом журналиста:

-Тим, как вам удалось добиться таких высот?

-Все благодаря моей бабушке Ольге. Видимо, я унаследовал ее талант, - ответил гадкий дед и растянул губы в скверной улыбке. Вика щелкнула камерой – с дисплея на нее смотрел и очаровательно улыбался прекрасный мужчина.