Танцы на гробах
Вчитываясь в библиотеке в газетные новости начала 1990-х, легко восстановить в памяти ощущение бардака там, где ещё недавно всё было прямо, перпендикулярно и окрашено. На улице Гастелло в Москве в начале моста двое суток лежит труп лошади, который уже начал разлагаться. Четырёхлетняя кобыла Майя катала детишек у Филатовской больницы, пока её не убило током от упавшего провода. Москва практически осталась без мяса. Из-за нехватки средств в день приходит 1, 5 тыс. тонн – капля в море. Мэру Лужкову поют осанну – выбил у премьера Черномырдина для Москвы 32 млрд рублей кредитов на закупку продовольствия.
А как самим зарабатывать? Официально доступны стрельбы из танка НИИ «Геодезия» под Красноармейском: 500 долларов за выстрел. Правительство Москвы решило с 1 января 1994 г. брать по доллару с иностранных граждан за день пребывания в столице. Старики смогли завещать квартиру городу и получить ренту, чтобы выжить: 3 МРОТ за 1-комнатную квартиру. «Меняю ребёнка на 3-комнатную квартиру» – объявление в челябинской газете «Тумба». А в Кемерове милиция наложила штраф на руководство местного института культуры, на территории которого профессура вырыла личные погреба для хранения продуктов. Ректор объясняет: при зарплате в 1, 5 тыс. рублей без запасов овощей научной элите вообще хана. Штраф снизили в 10 раз – до 38 тыс. рублей. А в Петербурге комитет по труду и занятости организовал ярмарку вакансий, на которой предлагал поехать на уборку апельсинов в Грецию.
Моряки Черноморского флота в Севастополе теряли около половины зарплаты при переводе денег с рублей в карбованцы. Из российского банка средства перегоняли в украинский, а на руки моряку выходило 15 карбованцев за рубль, хотя официальный курс – 25. И никто не мог внятно объяснить, как это происходило. При этом в апреле 1993 г. центральный аппарат Минобороны пополнился 80 с лишним генералами, а в мае Ельцин повысил в звании сразу 150 полковников. При СССР была негласная квота – 100 генералов в год: 40 к 9 Мая, 40 – к 7 Ноября, 20 – к 23 Февраля.
Пару лет спустя во время записи программы «Мы» с Владимиром Познером женщина из гостей попыталась вручить министру обороны Павлу Грачёву голову своего сына, погибшего в Чечне, которую она принесла в студию в обувной коробке – хорошо хоть был не прямой эфир. С началом войны на Кавказе у курсантов военных училищ начались повальные эпидемии психических заболеваний: все косят, не желая 5 лет служить по контракту. Их обязуют подписать договор перед защитой диплома, но молодёжь оказывается хитрее: у трети курсантов Ленинградского училища связи сразу после выпуска диагностируют шизофрению.
Женщина заплатила 2 млн за косметическую операцию в Центре лазерной косметологии в Хамовниках, после чего у неё перестали закрываться глаза. Чудо-бальзам Биттнера, щедро рекламируемый по телевизору, оказался обычным бухлом, внесённым в перечень лекарственных препаратов с грубыми нарушениями.
В Москве маются 14 пациентов с давно забытой холерой, поскольку власти не могут обуздать торговлю продуктами с рук. В деревне Тарасово Павлово-Посадского района образуется 11 трупов с одной бутылки самопального спиртного. Экспертиза обнаруживает в ней массу компонентов, среди которых нет ни этилового, ни метилового спиртов. В Щёлкове и Пушкине две школьные учительницы избиты и ограблены прямо в классе средь бела дня, но нападавшие, вырывавшие из ушей серёжки, не похожи по приметам – просто таких разбойников много.
Бороться со всем этим беспределом призывают в кинотеатре «Новороссийск» на презентации газеты «Чёрная сотня», возглавляемой редактором по фамилии Штильмарк. Горячие головы предлагают спасать Россию, нападая на сектантов и уничтожая их литературу. Казачий атаман Вячеслав Денин призвал собраться с нагайками у одного из московских храмов, чтобы изгнать из него последователей православного экумениста Александра Меня, зарубленного топором ещё в 1990-м. В это же время около 3 тыс. нижегородцев приняли крещение в Волге под руководством американского пастора Джона Картера, духовного лидера адвентистов седьмого дня.
Из светлых мгновений: в Воркуте состоялся вечер инфернальной матерной лексики. Юрист из Подольска Алексей Лукьянчиков даёт интервью, как катается по Италии на велосипеде. Для публики это немыслимое предприятие, а Лукьянчиков – как Копперфильд: «Что, вот так прямо по Тоскане? На велике?» Женщина отдала в Российский фонд милосердия старую одежду: оказалось, в дырявых отцовских брюках её мама хранила все драгоценности и деньги. Вернули даже то, чего не было в составленной ими описи.
Газетные объявления предлагали обменять унитаз на приставку Dendy. Белгород осчастливил своим посещением «чудотворец, человек-легенда Игорь Вселенский», который «суггестивным воздействием и травами лечит более 700 заболеваний»: за 14 часов – бесплодие, за 16 часов – ожирение, за 18 часов – кожные и нервные заболевания. Малое предприятие «Скиталец» тем временем приглашает к сотрудничеству «инициативных дам и господ в организации производства, коммерции, услуг с выездом». Или вот так: «Просьба к тому, кто приделал ноги брюкам от спортивного костюма в коммерческом отделе Дома торговли, забрать и олимпийку. Верх без низа хуже смотрится».
Ни в коем случае не стоит приводить воспоминания людей о 1990-х к некоему общему знаменателю. Это невозможно: одни будут вспоминать, как продавали у метро люстру, чтобы выжить, а другие – как весело бухали с пляшущими на столах девицами. У кого-то отложились голодуха и задержки зарплаты. А кому-то всё нипочём: поколымил на машине пару вечеров – заработал на целую неделю. Для одного перевод института на самоокупаемость стал катастрофой, ибо кому теперь нужна его карельская лингвистика. А для другого самостоятельность стала манной небесной – только руку протяни и греби деньги лопатой. Но даже те, кто за открывшиеся социальные лифты готов простить всё остальное, получают контраргумент: ну купил ты себе «мерседес» – в нём же тебя и взорвали.
Но власти почему-то снова не видят, что ключевые ценности изменились и путают подлинные стремления человека с вредными привычками, от которых он хочет, но не может избавиться. Им кажется, что мы очень тоскуем по СССР, и они предлагают его апгрейд – с открытыми границами и легальным малым предпринимательством. Точно так же брежневские идеологи верили, что авторитаризм без голода и репрессий, но с отдельными квартирами и отпуском в Болгарии – предел мечтаний шестидесятников. И это снова может выйти боком всей стране.
Не спеши нас хоронить
В 1989 г. социолог Юрий Левада сформулировал тезис, что СССР разваливается по мере ухода поколений 1920–1940-х годов рождения, для которых в понятие «советский» вкладывались смыслы «новый», «передовой», «независимый», «морально устойчивый». А молодёжь застойных десятилетий была уже прозападно ориентированной.
НО ЗАМЕРЫ 1994 г. показали, что советский человек никуда не исчез. Не особо понимая происходящую со страной трансформацию, народ питался надеждой, что у нас скоро станет «как на Западе». К гиперинфляции, безработице и задержкам зарплат подавляющее большинство россиян оказалось не готово, а появление класса крупных собственников они восприняли как несправедливость и «воровство у народа». Недовольство «шоковыми реформами» привело на митинги коммунистов, казаков и монархистов, а иконы соседствовали с портретами Сталина и Николая II. В состоянии такой несправедливости и неопределённости тоска по империи оказалась сильнее, чем желание жить «как на Западе».
