Я вернулся, мама(он выжил в афганском пекле)

Доброй ночи, форумчане

Это страшно, когда рыдает спецназовец

Это страшный бой Кандагарского спецназа, когда личный состав одной из групп ГРУ почти весь лег под свинцовым ливневым огнем. До сих пор не названа фамилия комбата, который поверил в «дезу», переданную афганской спецслужбой. Те еще были «друзья».

Там легли не все. Самир Асанов из тех, кто вернулся из афганского испепеляющего огня. На его груди сияют ордена и медали. Встречаясь в России, куралесят во всю. Рады, что живы. Но выпив сотку за тех, кто остался в Афгане, кто-нибудь, да зарыдает. Это страшное зрелище, когда сильные, взрослые мужики плачут от страха, что во сне снова бегут рядом с теми, кто не вернулся с войны.

Над ними рвутся снаряды, и снайпер следит за каждым шагом. А дорога утыкана минами.

Где вырос Самир, среди пацанов национальность не имела значения. Они играли в войнушку, в ножички, жгли по вечерам костры на пустыре, собирая брошенные деревянные ящики и рассказывали друг другу «страшные» истории.

Все было, как у любых других пионеров и комсомольцев. Даже налеты на бахчу были такими же, как везде в Узбекистане. Украденные арбузы были удивительно вкусными, они не знали, что сторож их видел. Пусть едят, лишь бы не разбивали арбузы. А рядом, «за речкой», как теперь говорят, уже вовсю стреляли. И вертушки шли в Россию с грузом 200 по всему СССР.

Шайтанская учебка Чирчик

Пацаны рвались в армию. ВДВ, морфлот – звучит гордо. Дома родители и бабушка говорили о страшной учебке в Чирчик. Говорили, что пушечное мясо – это нынешний призыв. Мама плакала по ночам, а он думал, что глупости это. Такого быть в СССР не может. И обрадовался, когда повестка пришла из военкомата.

Старая бабушка сутками била поклоны, чтоб ее внука не направили в Чирчик. Отец стал хмурым и задумчивым, но от предложения «заплати пять тысяч» отказался. Опустив голову, сказал, что судьбой сына распоряжается Аллах. Так сказал отец. Спустя много лет Самир понял слова отца. Да и денег таких нет.

Служба началась в Чирчике, в «шайтанской учебке», как бабушка ее называла. Он пробыл в там полгода. Говорили, что они едут в Афган, что там война. Но как подготовить к войне? Самир Асанов служил в спецназе ГРУ, только не знал об этом. Тайна был кругом. Но он не обиделся. Хотя что-то такое замечал. Знамя полка было зачехленным, под печатью, телефоны свободно в части не висели на стене.

40 мальчишек плакали в первый день в Афгане

Мальчишек оглушила война. Сорок молодых ребят одного призыва оказались в одной роте спецназа. Жестокая правда. Они все плакали там, за речкой, в первый день. Стыдливо отвернувшись друг от друга. Не надо видеть слезы спецназовца. Из сорока парней, улетевших «за речку», вернулось на Родину шестнадцать.

В первую ночь никто не уснул. Каждый свист пули заставлял вжиматься в песок. А когда стали рваться снаряды, они выскочили в удушающую жару, чуть не порвав палатку. Громкий смех дембелей остановил их. Это наши «Ураганы» били по моджахедам. В Афгане так называемая «дедовщина», отсутствовала. Все одинаково ходили под пулями.

Какая "дедовщина", если завтра вместе в бой?

Просто обстрелянные бойцы с юмором подсказывали, как распознать летящий снаряд – наш или чужой. Проверяли готовность к поступку, к плену. Собственно, к войне. Такой естественный отбор был между солдатами. Каждый знал, что завтра вы вместе, плечом к плечу встанете против врага.

Какая тут «дедовщина»? Уходя на задание, группа брала с собой не более двух новичков. Мало, что сами могут погибнуть, так еще от растерянности и других подведут.

Тут солдатский полиграф работал на совесть. Неписанный устав, где каждый боец проходил проверку на прочность, как патроны, следующие один за другим. Ты не можешь стать наперекосяк. За тобой идут другие бойцы. Спецназ – это полное единство мысли, характера, взглядов, движений. На задание выходили, обвешанные, как верблюды.

В пустыне нужна вода, на войне нужны боеприпасы. На спине не рюкзак, а огромный мешок картошки, который стелет тебя к земле, а вокруг испепеляющая жара в 60 градусов. Кандагар – самое жаркое место в Афганистане. В засаде бойцы так врастали в землю, что нельзя было отличить их от выгоревшей земли. Ровный рельеф лежал для чужого глаза.

Вода в колпачке от фляжки

Вода отмерялась колпачком от фляжки. И так несколько суток. Бой в загоне для скота Бойцы ГРУ в своих передвижениях по Афганистану использовали национальную одежду. Самиру разрешили отрастить бороду. Похож он был на моджахедов и к языкам был способен. Еще дома, с мамой и бабушкой, узнал разновидности узбекского и таджикского языков. Умел разговаривать с местными. Страна была многонациональной. Его принимали за афганца из другой местности.

Смертельную схватку в Кобае он никогда не забудет. Они оказались в заброшенном загоне для скота с толстыми стенками. В саду, в двадцати метрах от них, находились душманы. Триста моджахедов шли в атаку против десяти молодых мальчишек. Прицелиться нет возможности. Стрельба идет в упор. Беснующаяся толпа прет напролом, понимая, что их мало.

Ребята спецназа бились за то, чтобы в плен не попасть

Асадабский батальон погиб ужасающей смертью. Все знали, что еще живым им выкололи глаза, отрезали уши и носы, а потом разбили головы мотыгами. В затылок одному из бойцов прилетела граната. Снесла полчерепа. Пулеметчик Горобец с оторванной рукой, уже без сознания, продолжал удерживать автомат, стреляя в сторону врага. Сержанта Горячева застрелил снайпер.

Все стреляют на вытянутых руках, вслепую, потому что окна в загоне под крышей. Шел жесточайший бой. На задание вышли 10 бойцов. Пока в живых остается четверо. Их стали забрасывать лимонками, которые подскакивали на утрамбованном полу загона. Крики душманов «сдавайтесь», перекрывал русский мат и свинцовый ливень. Он упал от сильного удара в спину. Дальше стрелял, как во сне, а кровь стекала по спине и животу.

"Трусы оставьте", кричал он девчонкам в госпитале

Не видел, как «сушки» произвели ракетный удар. Но «Стингер» догнал «грача». Уже на гражданке узнал, что тот летчик ушел в монастырь по обету. Говорят, что тот комбат, допустивший полное разгильдяйство, стал полковником и весьма уважаемым ветераном. Майору Удовиченко (Удаву) достался клочок родной кладбищенской земли от благодарной Родины.

В госпитале он орал девчонкам медсестрам: «Трусы оставьте». Организм был настолько взвинчен, что «отключить» его не могли две дозы промидола. В два часа ночи Самир постучался в родное окно. «Мама, я вернулся»!

Автор: Валентина Сбродовская

Подробнее ➤