Пока Кирилл осматривал дачный домик, Рина ходила по участку, разглядывая оставшиеся грядки, старую самодельную теплицу, деревья, росшие рядами вдоль ограды. Откуда-то из глубин памяти всплывали знания, которым и неоткуда было взяться. Рина родилась и выросла в городе, она была тем самым асфальтовым ребенком, для которого парк – это загородная прогулка, а березки во дворе – сад. Фрукты и ягоды росли на рынке, а варенье покупалось в магазине. Впрочем, в раннем детстве она несколько раз гостила в деревне у маминой тетушки, бабы Маши, но потом ездить в деревню перестали, Рина пошла в школу, а летом они семьей уезжали на море.
Женщина остановилась у самого большого дерева и подняла голову. Легкая зеленая дымка пробивающейся листвы, терпкая горечь почек, яркое небо в кружевах ветвей – от всего этого было удивительно хорошо. Хотелось сделать что-то «неподобающее» — громко запеть или закружиться до ощущения полета как в детстве.
— Ну что, яблонька, порадуешь меня в этом году наливными яблочками? – шепнула она дереву и пошла в дом.
Кирилл проверял погреб, Анна Витальевна стояла рядом с открытым лазом.
— Посмотрите слева от вас – там уголки под полки хорошие, металлические, по триста банок когда-то выдерживали.
— Триста банок, — охнула Рина, — куда же вам столько?
— Съедали, милая, а что и раздавали, ведь у нас с Коленькой трое детишек, а еще и родня, его и мои сестры и братья. Всех кормила земелька. – И женщина опять наклонилась над погребом.
— А вот справа, тут надо песочек выгрести, сырой, его высушишь, а потом снова засыпать можно, только загородочки поправь. Большой отсек – под картошку, мелкие под морковку и свеклу, мы прямо в песок зарывали, и до лета ничего не портилось.
Муж что-то отвечал бывшей хозяйке, но Рина не слушала. Она прошла в комнату, уставленную старой мебелью. Как это все сохранилось? Кожаный диван со съемными валиками, деревянная резная рамка под фотографии, потемневшее зеркало в бронзовой оправе, а еще самый настоящий канделябр и керосиновая лампа.
— А что, здесь отключают свет? – спросила женщина.
— Бывает, редко отключают.
Хозяйка еще что-то рассказывала о проложенном водоводе, о сарайчике, сбитом самим Коленькой, о том, как опустела без него жизнь, и дача больше не радует.
Наконец, Кирилл вынес вердикт: «Берем».
Каждые выходные Рина и Кирилл проводили на даче, с каким-то упоением они чистили участок, разбивали цветники, копали грядки.
Читали, советовались с бывалыми, подглядывали за соседями – и вскоре на грядках показалась первая зелень. А как они радовались первой клубнике!
— Ты попробуй, на рынке такую не купишь, — протягивала женщина горсть ягод мужу. – Решено, буду варить варенье.
— Ты? Варенье? Хотел бы я посмотреть, как моя супруга, кандидат наук, варит варенье.
— А что, раньше и дворянки не гнушались, классиков читать надо. Скоро созреет малина, видел какой у нас малинник? А я больше всего люблю малиновое варенье, и потом, я всегда хотела попробовать пенки.
— Ты не пробовала пенки? – удивился Кирилл.
— Никогда, в банках пенок не было. Буду варить так, как делали в доме Льва Николаевича Толстого.
— Это как же?
— А как варила Кити в «Анне Карениной», — смеялась Рина.
Наконец малина поспела, для варенья был куплен медный таз, сложена небольшая печь во дворе под навесом, собрана малина.
— Насыпаем подготовленную ягоду и столько же сахара. Правило первое от классиков – не по весу, а по объему!
— Так это же много, — не выдержал Кирилл. Он смотрел на Рину и не мог не улыбаться, в легком сарафане с косынкой на густых волосах – совсем юная и наполненная жизнью.
— Не жадничай, сыпь.
И он сыпал.
— А теперь главное – дать постоять совсем немного и на огонь, никакой воды. Вот, послушай: «Агафья Михайловна, которой прежде было поручено это дело, считая, что то, что делалось в доме Левиных, не могло быть дурно, все-таки налила воды в клубнику и землянику, утверждая, что это невозможно иначе; она была уличена в этом, и теперь варилась малина при всех, и Агафья Михайловна должна была быть приведена к убеждению, что и без воды варенье выйдет хорошо». Это из «Анны Карениной», а Толстой знал толк в варенье!
Таз торжественно переставили на печку, Рина устроилась рядом с большой ложкой. Наконец, появились первые пузырьки, и розовая пена образовалась сначала у краев таза, а потом и по всей поверхности. Женщина снимала воздушную массу и отправляла ее в миску.
— Думаю, что пора поставить чайник, — улыбнулся Кирилл. Он заварил чай, накрыл небольшой столик, стоявший рядом, принес «торжественные» блюдца, которые тайно от Рины привез из города для такого случая.
— Ой, хорошо-то как, — женщина разлила пенку по вазочкам.
— Ну как? – Кирилл дождался, когда жена откроет глаза. – На что похоже?
— Наверное, на вдохновение или на любовь, — прошептала Рина. – Знаешь, я хотела бы попросить прощение, только здесь я поняла, как мы дороги друг другу.
— Не надо, я знал, что это было не желание развестись, а просто усталость, которая навалилась в последний год.
— Мы привыкли к присутствию друг друга, а тут еще пандемия, невозможность заниматься в привычном режиме, маленькое пространство, раздражение. Мы ведь мало делали вместе, что делать в обустроенной квартире?
— Здесь все иначе, все настоящее – как это малиновое варенье.
— И наша любовь…
источник
