(
Продолжение. Начало на https://www.9111.ru/questions/7777777771693064/ )
Разговоры разговаривали днём. На берегу реки Кизир, за ухой, которую сварганили тут же на костре. Вспоминали, что запомнилось всем троим и каждому по отдельности.
Как и с какими соседями жили в нашем неспокойном бараке, как плавили в полосе отвода свинцовые битки для игры в чику, как отмечали мой седьмой день рождения тортом и газировкой на завале из брёвен и как однажды даже участвовали в краже арбузов из вагона в тупике…
Барак на Трактовой
Пожалуй, самая непростая судьба из всех нас выпала на долю Николая. В том самом бараке он жил с матерью и сестрёнкой в квартире своей бабки Тамары, старухи нищей, простой, но обладающей суровым характером гуранки, как называют забайкальских метисок.
Дядя Гена Киреев, Колин отец, никак не мог привыкнуть к городу. Жизнь в тайге и таёжные промыслы были ему милее заводских гудков. Поэтому он часто покидал семью и колесил по леспромхозам. Оттого Кольке и его младшей сестре Верке жилось несладко. Мать работала то поварихой, то судомойкой в столовых, получала мало. Что могла принести с работы, тем и кормила детей и старуху. А деньги тратила в загулах, к которым пристрастилась, живя без мужнего присмотра. Да и отец, несмотря на разговоры о длинных лесных рублях, зарабатывал не так чтобы хорошо. Хватало лишь на то, чтобы одеть детей, подготовить их в школу, купить дров на зиму и сделать прочие заготовки, перед тем как уехать на очередную вахту.
Все мы жили бедно. Но именно о Колькины ноги нужда тёрлась как надоевший паршивый котёнок. Как ни странно, Колян никому никогда не завидовал. Нередко в их доме лакомством был простой кусок хлеба с маргарином, обсыпанный сахаром. Даже странно, что его воспоминания о детстве не чёрно-белые, как телевизоры той эпохи (а ведь в квартире бабки Тамары и телевизора-то не было), а цветные. И мой день рождения на брёвнах, и Сашкин велик «Левушка», упав с которого, Колька сломал зуб, и магнитофон, на который наши голоса записал сосед, а мы смеялись, удивляясь, как они звучат. И почему-то именно Колины особые слова приходят на память из глубины лет. Словом «кирзаки» он называл любые сапоги, будь то детские кирзачки, или резиновые сапожки, или даже высокие войлочные ботинки. Спортивные туфли советского легкопрома были у него «красотками».
Мы почти всегда были вместе. Даже в тот олимпийский год и летний день, когда бросились врассыпную от странного и страшного типа, который хотел изловить нас в глухом месте за старыми стайками. Только много лет спустя, в 2005 году, когда в Красноярске пропали пятеро мальчишек, я вспомнил то детское ощущение страха и подумал, что предлагавший нам конфеты мужчина мог быть маньяком-убийцей.
Колька уехал с отцом из Красноярска в Кошурниково в 1985 году. Постепенно дядя Гена перетянул в деревню всю свою семью и даже пасынка Ваську, рыжего непутёвого заику, сына жены от первого брака, который давно жил отдельно от семьи. Был дядя Гена и чекировщиком, и трактористом в леспромхозе, и рабочим на золотом прииске. Там он получил увечье, с которым вышел на пенсию.
А его сын сразу после демобилизации из армии устроился в Кошурниковскую дистанцию пути, где скоро отметит 20 лет непрерывного стажа.
Стивену Кингу и не снилось
Говорят, какое-то проклятие до сих пор висит над нашим старым домом на станции Енисей. Мало кто, покинув его стены, выбился в люди. Такие сюжеты, в центре которых судьба нескольких мальчишек, объединённых дружбой и какой-то мистической линией, часто встречаются у короля романа ужасов Стивена Кинга, герои которого, однажды собравшись вместе, уничтожают абстрактное Зло или какое-то чудовище. Но в реальной жизни, увы, таких развязок не бывает.
Все трое мы довольно рано потеряли родителей. Но горести Николая Киреева оказались ещё большими – он потерял почти всю свою семью.
Первой погибла мать. В пьяном угаре её зарезал зять, муж сестры Верки, человек, сидевший по тюрьмам и зонам. Через год – сестра. Оставшись без мужа, домом для которого опять стала тюрьма, и без присмотра матери, Верка начала самоубийственно пить. И однажды ночью в пургу не дошла до дома. Упала пьяная в сугроб да так и замёрзла. Ещё через какое-то время погиб брат Василий. Выпивал в компании таких же непутёвых мужичков и угорел по причине закрытой кем-то не то от недомыслия, не то по злому умыслу печной заслонки. Затем случилась самая страшная потеря – смерть жены.
С Натальей Коля познакомился зимой 1994 года. Как это часто бывает у путейцев на линии, они работали в одной бригаде да и приглянулись друг другу. Сначала пожили «тренировочным» браком, а зарегистрировались уже после четырёх лет совместной жизни, как раз после рождения дочери Олеси. Вместе они прожили восемь лет. До того дня, ужас которого Николай до сих пор не может забыть.
– Всё хорошо было. Вечером легли спать. Под ночь в постель напросилась четырёхлетняя Олеська, легла подле матери. Я утром просыпаюсь, а жена уже холодная... Только тот бок тёплым остался, к которому дочка прильнула, – дрожащей рукой Николай прикуривает вторую сигарету от огонька первой. – Скончалась во сне. Остановилось сердце. И не понять, отчего. На здоровье не жаловалась, а вот прибрал Бог. Я тогда от шока долго не мог отойти. Даже спать боялся. Этого не понять – когда человек внезапно умирает без видимых причин.
Продолжение следует...
