ГЛАВА 2 Геральт: Запах нового мира

ГЛАВА 2

Геральт: Запах нового мира

Путями грешными иду,

без сожаления кладу —

надежду, рваную, как плоть,

под ноги дьяволу от тьмы.

Он топчет душу и покой.

Сгорит он сам, а с ним — и я

в той бездне вечного огня.

— из «Завета ушедших странников бытия»

Свалка Декстера, рассвет.

Сознание всплывало медленно, как груз, поднимаемый со склизкого дна.

Геральт приоткрыл глаза. Перед ним стоял туман цвета ржавчины. Свет был не похож ни на солнечный ни на магический — мёртвый; пахло кислым металлом, как в алхимической лаборатории.

Первый вдох — металлический, колючий; горло свело кашлем. Он приподнялся: спина гудела ломотой, заныли рёбра. Зашипев от боли, попытался встать. Под ладонями — крошево битого стекла, смешанного с копотью.

На теле видимых ран не оказалось. Доспех уцелел частично, пояс с зельями был на месте. А мечей… ни одного.

«Проклятье, их и на острове то не было, — вспомнил он, — кулаками да с пьяными».

Потянулся к шее: медальон на месте, не дрожит — опасности или магии нет.

Краткий спазм паники: где он? кто он?… Пару мучительных секунд — и память хрипло щёлкнула на место.

— Геральт, — выдохнул он. Имя вернулось, как тупая, но родная боль.

С усилием поднялся: тело противилось, однако слушалось. Мир вокруг был лишён солнца.

Шагнул вперёд — медленно, будто пробирался через желе тумана. Под сапогами то звякал металл, то вспыхивал чужой отблеск — мерцал и гас без звука.

Через несколько шагов увидел тело у основания искорёженной конструкции — то ли обломок башни, то ли костяк чудовища.

Одежда незнакомца — рваная, ткань, будто вплетённая из серебра. На коже тончайшие металлические пластины; под кожей тянулись блестящие жилки. Геральт поёжился: никогда ещё металл не выглядел таким… живым.

Парень казался мёртвым, но грудь едва заметно ходила.

Ведьмак присел. Кожа на ощупь — ледяная, словно утопец из воды. Лицо молодое: синяк под глазом, ожог на виске, в центре — идеальный круглый вздутый шов, не похожий ни на стальную иглу, ни на заклятье.

Под пальцами ощутил едва уловимое шевеление — что то копошилось под кожей, как часы без тиканья. Кое где ткань светилась изнутри. Не магия. Не жизнь. Иное.

Что то внутри работало тихо, точно, неумолимо. Парень не был ранен — он… менялся.

— Странный ты, — буркнул Геральт, — то ли маг, то ли проклятый.

Дыхание незнакомца — слабое, пульс редкий, но ровный. Ведьмак снял плащ, накрыл тело. На поясеу у себя нашёл флягу с волчьим корнем: тухлый запах напомнил утопца. Смочил тряпицу, подвёл к носу.

Парень вздрогнул, глотнул воздуха; кожа порозовела.

— Живучий, — качнул головой ведьмак. — Зелье взяло.

Где то вдали клацнул металл, протянулся низкий гул — и смолк.

Уже убирал флягу, когда в тишине зашуршало. Тихо, настойчиво, будто крысиные лапки под половицами.

Сначала одна, потом две. Большие серые крысы из под обломков: хвосты как верёвки, собачьи зубы. Они шли без страха к раненому.

Ведьмак поднялся: ноги ватные, но стоять мог. Под ногами валялся прут; он поднял, взвесил — тяжёлый. Первая крыса прыгнула — стальной замах сломал ей хребет; брызнули кровь и шерсть, остальные исчезли в мусоре.

— Пир отменяется. Бегите, пока, — рыкнул он.

Тушка крысы была чистой — сгодится. Ведьмак разжёг рядом полузатухший костёр, поставил ржавую решётку, разделал добычу осколком стекла. Запах горелой шерсти, жира, потом свежего мяса заполнил воздух. Половину съел сам, вторую оставил парню.

— Очнёшься — поделюсь. Не очнёшься — сам доем, — пробормотал он.

Небо тем временем стало ядовито синим, пульсирующим, как мертвец под лунным светом; ветер не шевелил ни плаща, ни дыма.

— Да, с ветром тут беда, — заключил ведьмак.

Тишину разорвал почти неслышный стон. Геральт обернулся. Раненый шевельнулся: губы дрогнули, брови свелись; глаза, мутные, медленно открылись, задержались на ведьмаке. Насторожённость, слабая улыбка — и веки вновь отяжелели.

Ведьмак кивнул:

— Ну, добро пожаловать в мир живых. Я, Геральт из Ривии.

Из за далёких остовов протянулся протяжный вой — и гул прокатился по ржавому металлу. Медальон на шее ведьмака остался неподвижен.