Глава 2. Чернильные Врата
Первые лучи солнца, пробивавшиеся сквозь витражи, не принесли с собой привычного умиротворения. Они лишь подсветили пыль, висевшую в воздухе, словно взволнованную неприятным известием. Артемия почти не спала. Образ горящей книги в мрачном лесу преследовал ее. Ключ, лежавший у нее на груди на простом кожаном шнурке, по-прежнему излучал едва уловимое тепло, напоминая о своей новой, пугающей роли.
Она стояла на том самом месте, где еще вчера зияла пустота. Теперь она смотрела не на отсутствие книги, а на пространство вокруг него. Элиас когда-то говорил, что настоящая магия «Атриума» заключается не в книгах самих по себе, а в промежутках между ними — в тишине, которая их связывает. Возможно, путь к пропавшей истории лежал не через поиск, а через погружение в эту тишину.
Достав ключ, она прикоснулась им к пустому месту на полке. Ничего не произошло. Металл оставался инертным. Тогда Артемия закрыла глаза, пытаясь отогнать рациональные мысли, и сосредоточилась на воспоминании о книге. Она представляла себе шероховатость синего переплета, чуть выцветшие золотые буквы заголовка, кисловатый запах старой бумаги. Она мысленно перелистывала страницы, вызывая в памяти образ Серебряного Феникса — не птицу из сказки, а существо, чью боль она ощутила в видении.
Ключ дрогнул.
Теплая волна прошла от него по ее ладони. Она открыла глаза и увидела, что пространство перед полкой начало колебаться, как воздух над раскаленными углями. Контуры полок и соседних книг поплыли, исказились. Пустота на полке перестала быть просто отсутствием дерева; она стала глубже, темнее, и в этой темноте замерцали крошечные искорки, словно звезды в безлунную ночь.
Сердце Артемии заколотилось. Инстинкт кричал отступить, запереть дверь и сделать вид, что ничего не происходит. Но она была Хранителем, даже если никогда не давала такого обета. Она сжала ключ в кулаке и шагнула вперед, в мерцающую пустоту.
Ощущение было сродни погружению в холодную, плотную воду. Давление в ушах, кратковременная слепота, а затем — резкая перемена атмосферы. Воздух ударил в лицо — влажный, густой, пахнущий гниющими листьями, сырой землей и дымом. Тихое гудение библиотеки сменилось неестественной, гнетущей тишиной, в которой слышался лишь свист ветра в голых ветвях.
Она стояла на краю того самого леса из своего видения. Но в реальности он был еще страшнее. Деревья, черные и скрюченные, словно в агонии, тянули к серому, бескорпусному небу свои обожженные ветви. Земля под ногами была усеяна пеплом. И ни звука. Ни пения птиц, ни стрекотания насекомых. Только ветер, который звучал как чей-то злобный шепот.
Артемия обернулась. Позади нее не было никакого портала, лишь такая же мрачная стена леса. Но в кармане ее платья по-прежнему лежало теплое перо, а ключ на груди пульсировал тревожным, но четким ритмом. Он вел ее.
Она пошла вперед, ее мягкие библиотечные туфли бесшумно ступали по пеплу. Лес казался бесконечным и однообразным, но ключ снова пришел на помощь. Когда она замедлялась, его тепло слабело. Когда она выбирала верное направление среди почти неразличимых тропинок, оно усиливалось, словно одобрительное пожатие руки.
Вскоре она нашла первые следы разрушения. Не сгоревшие деревья, а нечто худшее — искаженные. Одно дерево было покрыто листьями из черного, ломкого стекла, которые звякали на ветру. Другое будто бы текло, его кора напоминала расплавленный воск, застывший в мучительной гримасе. Это был не просто лес после пожара. Это был лес, в котором сама природа сломалась, сбилась с ритма.
И затем она услышала плач.
Тихий, надрывный, он доносился из чащи справа. Это не был крик, который она слышала в видении. Это был голос ребенка. Артемия, забыв о осторожности, бросилась на звук.
В небольшой ложбине, прижавшись спиной к обугленному пню, сидела девочка лет восьми. Ее платье было порвано, лицо испачкано сажей, а в глазах стоял такой ужас, что у Артемии сжалось сердце. Девочка рыдала, беззвучно, лишь ее плечи мелко дрожали.
— Эй, — тихо сказала Артемия, приближаясь медленно, как к испуганному зверьку. — Все хорошо. Я не причиню тебе вреда.
Девочка вздрогнула и подняла на нее широко раскрытые глаза.
—Ты... ты не из истории? — прошептала она.
Вопрос был столь странным, что Артемия на мгновение замерла.
—Я... из библиотеки, — ответила она, находясь ближе всего к правде.
Лицо девочки исказилось от разочарования.
—Тогда ты не сможешь помочь. Он все испортил. Все сломал.
— Кто?
—Черный Шепот, — девочка обвела рукой мертвый лес. — Он пришел, когда Песня умолкла. Он выкрал Песню.
Артемия опустилась на колени перед ребенком.
—Что за песня? Где Феникс?
Девочка указала дрожащим пальцем вглубь леса.
—В Сердце Леса. Но дорога туда забыта. Деревья сдвинулись, тропы ведут в никуда. А если пойдешь не туда... ты станешь как они. — Она кивнула на стеклянное дерево.
Артемия вытащила из кармана перо. При его свете лицо девочки озарилось слабым румянцем надежды.
—Перо! У тебя есть перо Хориона!
— Хорион?
—Серебряный Феникс. Его зовут Хорион. — Девочка потянулась к перу, но не посмела коснуться. — Оно еще помнит Песню. Оно может указать путь. Но ненадолго. Свет гаснет.
И правда, радужное сияние пера было тусклее, чем в библиотеке. Оно угасало вместе с миром, которому принадлежало.
— Как тебя зовут? — спросила Артемия.
—Лира. Моя бабушка ткала облака на окраине леса. Пока не пришел Шепот.
Артемия решила взять Лиру с собой. Оставить ее одну в этом гибнущем месте было невозможно. Она помогла девочке встать. Та маленькой ручкой вцепилась в складки ее платья.
Держа перо перед собой как факел, Артемия двинулась в направлении, указанном Лирой. Свет пера действительно реагировал на окружающее пространство. Когда они подходили к месту, где тропа раздваивалась, перо ярче светилось в одну из сторон. Оно было их компасом в этом лабиринте безумия.
Они шли долго. Пейзаж менялся, становясь все более сюрреалистичным и пугающим. Они passed мимо ручья, в котором вместо воды текла густая, черная тень, поглощающая свет. Они видели камни, которые тихо плакали, источая соленые капли. Воздух становился все гуще, а шепот ветра — все внятнее. Теперь в нем можно было разобрать отдельные слова: «...бесполезно... сгинешь... останься...»
Лира прижималась к ней все сильнее, и Артемия чувствовала, как ее собственное мужество тает с каждым шагом. Но ключ на груди по-прежнему пульсировал, связывая ее с «Атриумом», с домом. Это придавало ей сил.
Наконец, они вышли на опушку. Но это была не та опушка, что должна быть в сказке. Перед ними простиралось огромное пепельное поле, а в центре его росло одно-единственное, колоссальное дерево. Оно было мертво, его кора обуглена, а огромные ветви, словно руки скелета, простирались к небу. У основания дерева, на корнях, похожих на спутанные нервные окончания, лежала книга. Синий переплет был ясно виден даже на расстоянии.
«Сказание о Серебряном Фениксе».
Но от книги тянулась вверх, к самой верхушке дерева, цепкая лоза из черного дыма. И на самой верхней ветви, в клетке, сплетенной из того же дыма, сидела огромная, некогда прекрасная птица. Ее серебряное оперение было тусклым и покрытым копотью. Голова бессильно склонилась набок. Она не двигалась.
А у подножия дерева, спиной к ним, стояла высокая, худая фигура, одетая в развевающиеся черные одежды. Он не шевелился, но от него исходила такая волна холода и пустоты, что Артемия поняла — это и есть Черный Шепот. Сущность, выкравшая Песню.
Лира сдавленно вскрикнула и спрятала лицо в платье Артемии.
—Он здесь, — прошептала она. — Он стережет книгу. Пока книга здесь, он владеет Историей.
Артемия сжала ключ. Она была всего лишь библиотекарем. Что она могла противопоставить существу, способному искажать реальность? Но затем она посмотрела на испуганную девочку, на угасающую птицу в клетке, на обугленную книгу — на сломанную историю. И это зрелище родило в ней не страх, а тихий, холодный гнев.
Она не знала, как сражаться. Но она знала, как возвращать книги на свои места. Возможно, в этом и заключался ответ. Нужно было не атаковать Черный Шепот, а просто вернуть украденное. Добраться до книги.
Спрятавшись за последними черными стволами, она изучала поле. Открытое пространство. Ни укрытия, ни возможности подойти незамеченной. Перо в ее руке светилось все тусклее, его сила была на исходе. Но ключ... ключ горел как раскаленный уголь. Он чувствовал близость книги.
«Ты ключ, — подумала Артемия. — Так открой что-нибудь».
И тогда ее осенило. Она посмотрела на лозу из черного дыма, что соединяла книгу с клеткой Феникса. Что, если это не просто символ, а канал, связывающий пленника с источником его силы? Что, если разорвав эту связь, можно ослабить и Шепота?
Она не была воином. Но она была Хранителем. И ее оружием были не мечи, а знания и символы. Она вышла из-за дерева на открытое пространство, делая шаг в мир, где правила ее логика больше не действовали. Ее первым вызовом было не магическое существо, а ее собственная вера в то, что сказки можно исправлять.
