Сможет ли ЕСПЧ повлиять на практику массовой фабрикации уголовных дел в России

В настоящий момент наконец подготовлена жалоба в ЕСПЧ по поводу незаконной практики фабрикации уголовных дел в России. Об этой практике я писал уже давно, причем даже еще задолго до того момента, как она коснулась меня самого. Но это только дало мне возможность непосредственно разобраться с ее механизмами и документально зафиксировать все ее ключевые моменты, которые позволяют мне однозначно утверждать, что в России отсутствуют в принципе какие-то средства защиты от фабрикации уголовного дела. Как в последнем описанном мной случае, по делу в отношении в отношении Евгении Шестаевой, молодой обеспеченной девушки, имеющей собственный бизнес-магазин, который отняли во время того, как в отношении нее было самым топорным способом сфабриковано уголовное дело по факту сбыта наркотиков.

Система фабрикации

Сама абсурдность обвинения, когда оно предъявляется совершенно порядочному человеку, в принципе не могущему иметь никакого отношения к тому, что ей инкриминируются, показывает, что сейчас никто не застрахован оказаться на ее месте. Тем более если есть заинтересованные лица у вас что-то отнять, как у нее магазин.

Более того, у вас не будет даже никакой возможности защититься от этого, поскольку наша правоприменительная практика идет по тому пути, что суды не принимают доводы защиты по поводу фальсификаций доказательств, потому как нет уголовных дел, по которым такие факты были бы расследованы, а правоохранительные органы отказываются возбуждать по таким фактам уголовные дела, поскольку данные доказательства подлежат оценке судом по ведущемуся уголовному делу, в котором они находятся.

То есть замкнутый круг, круговая порука. Суды покрывают следственные органы при фабрикации уголовных дел, а правоохранительные органы не дают для них правовых поводов, чтобы эту фабрикацию установить.

Необходимость коллективного противостояния

Система эта имеет повсеместный характер, в чем я убедился на собственном опыте и о чем писал еще даже раньше этого дела. То есть даже если вы будете иметь неопровержимые подтверждения фабрикации уголовного дела, фальсификации доказательств, содержащихся в нем, все равно вы не сможете инициировать процедуру пересмотра дела и привлечения к уголовной ответственности виновных лиц. Так как такая возможность попросту отсутствует в российской правоприменительной практике. Как по вышеуказанному делу Евгении Шестаевой, как по моему делу, так и по тысячам других дел в России, информация о которых, в частности, содержится в моих публикация, ссылки на которые даны ниже и комментариях к ним. На правовом ресурсе я выложу сам основной текст жалобы в ЕСПЧ и предлагаю всем, кто пострадал от таких же действий правоохранительных органов и суда в России, присоединиться ко мне и совместно подать жалобу в Европейский суд по правам человека.

Потому как такая правоприменительная практика в России приняла характер уже не отдельных и не связанных между собой случаев, а целую систему нарушения базовых прав человека, таких как право на справедливое судебного разбирательство, право на эффективное средство правовой защиты, в результате чего нарушаются также иные права человека, такие как наказание только в соответствии с законом, право на свободу и личную неприкосновенность, а иногда даже и на жизнь, если принять во внимание вопиющий случай судебного произвола с запытанным насмерть в СИЗО Валиерием Пшеничным, который власти также отказались расследовать в установленном порядке.

Степень беззакония, которой достигли наши российские власти, должна стать известна всему миру. Массовому произволу может противостоять только массовый протест.

Здесь можно найти подробности

(Подробнее ➤,

Подробнее ➤, Подробнее ➤, Подробнее ➤, Подробнее ➤)

группы против судебного произвола ****.com%2Fgroups%2F118365062128308%2F">Подробнее ➤,

https://vk.com/club150691386

Основной текст жалобы в ЕСПЧ

1. Приговором Мирового судьи судебного участка №2 Кировского района г. Казани Республики Татарстан Российской Федерации от 06.08.2018 г. З был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного статьей 319 Уголовного кодекса Российской федерации, то есть публичное оскорбление представителя власти. Данный приговор был оставлен без изменения апелляционной инстанцией Верховного суда Республики Татарстан по апелляционной жалобе 9 октября 2018 г. Эта инстанция признан ЕСПЧ последним эффективным средством защиты в России по уголовным делам (Решение ЕСПЧ от 19 апреля 2016 года по делу «Кашлан против России» жалоба № 60189/15).

2. Согласно приговору преступление было совершено при следующих обстоятельствах: 13.05.2018 года полицейские МВД России произвели задержание З. по причинам того, что тот находился в нетрезвом состоянии. В ходе задержания З. якобы неоднократно оскорбил сотрудников полиции в присутствии посторонних лиц.

3. В ходе подготовки к судебному заседанию по данному делу З. были обнаружены многочисленные сфабрикованные материалы, содержащие заведомо ложные сведения, характеризующие его личность. Так, в материалах была обнаружена характеристика от участкового-полицейского, содержащая ложные сведения, негативно характеризующие личность З., ответ из наркодиспансера о том, что тот стоит на наркологическом учете, потому что якобы обращался за наркологической помощью, а также рапорт участкового о проживании, содержащий ложные сведения о сроке проживания по месту жительства.

Включение данных заведомо ложных негативных материалов в уголовное дело указывало на намеренное стремление правоохранительных органов создать ложное негативное впечатление у суда о личности обвиняемого, чтобы повлиять на ход рассмотрения дела, его выводы о виновности и тяжести наказания.

Так, в характеристики было указано, что: «З по вышеуказанному адресу проживает один. В быту характеризуется отрицательно. Со слов соседей и родственников характеризуется отрицательно. Злоупотребляет спиртными напитками. Постоянного места работы не имеет. Ведет аморальный образ жизни. Проводимые профилактические беседы должного результата не приносят. Выводов для себя не делает. На путь исправления не встает».

Также там имеется рапорт о том, что по данному адресу он проживает более 10 лет.

Эти сведения не соответствуют действительности. По вышеуказанному адресу З. проживал всего несколько месяцев. С участковым Саляхутдиновым никогда ранее не общался и, более того, вообще его не знал, так же как и он З. Соседи его характеризуют положительно, и он их не опрашивал. От них З. собрал подписи под положительной характеристикой. Родственников З. Салляхутдинов не знает и общаться с ними не мог.

В противоречие тому, что написано в ответе из Наркологического диспансера, З. никогда туда за наркологической помощью не обращался.

Это явилось следствием преследования З. как активного интернет-публициста, а также общественного деятеля, который в это время предпринимал активные действия, направленные на общественный контроль за судебной системой. Создал соответствующее общественное объединение, призванное бороться с судебным произволом. Также им был заявлен иск против выдвижения Путина Владимира Владимировича на очередной президентский срок. Этому уголовному делу предшествовали неоднократные административные меры – аресты, которые он также обжаловал по мотивам фальсификации, но суды оставили наказания в силе.

4. По данному факту было подано заявление в Следственный комитет Российский Федерации о фальсификации доказательств с требованием провести расследование и привлечь к уголовной ответственности виновных лиц.

Однако следователи Следственного комитета отказались регистрировать и рассматривать данное заявление, ссылаясь на то, что материал находится в производстве суда. Тем самым они исключили возможность расследования фактов фальсификации доказательств.

В соответствии с существующим законодательством России заявления о совершении преступления принимаются правоохранительными органами в особом порядке, по ним проводится проверка, по итогам которой должен быть вынесен правовой акт, постановление о возбуждении уголовного дела или постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Следственный комитет России вообще отказался принимать и рассматривать мои заявления в таком порядке, то есть изначально исключил какую-либо возможность процедуры уголовного расследования фактов фальсификации доказательств.

5. На данные действия была подана жалоба в суд в соответствии с правом на эффективное средство защиты, предусмотренным ст. 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также рекомендаций кабинета министров Совета Европы *К (87)18, говорящих о недопустимости произвольного отказа в возбуждении уголовного дела. Суд также отказался ее рассматривать своим постановлением от 29.08.2018 г., ссылаясь на то, что данные доказательства являются предметом рассмотрения дела, которое находится в суде. Тем самым он исключил возможность расследования фактов фальсификации доказательств. Данное постановление суда оставлено без изменений апелляционной инстанцией Верховного суда Республики Татарстан от 12.10.2018 г. Фактически тем самым органы власти при участии национальных судов открыли возможность беспрепятственной фабрикации уголовных дел путем фальсификации доказательств. Потому как при подаче жалобы о фальсификации доказательств в компетентные органы, призванные в соответствии с государственным законом рассматривать такие дела, те отказывают в ее рассмотрении, ссылаясь на то, что суд даст оценку доказательствам при рассмотрении уголовного дела, в котором эти доказательства находятся. А суд при рассмотрении уголовного дела ссылается на то, что не может делать вывод о фальсификации доказательств, потому как отсутствуют уголовное дело по данному факту и вынесенный приговор, признавший вину должностных лиц в фальсификации доказательств. То есть создана система фабрикации дел, против которой государство исключило какие-либо средства эффективной защиты. Такая практика является повсеместной, о чем я получаю информацию от разных людей как лично, так и в многочисленных комментариях на мои публикации на эту тему. Когда фабрикуются материалы уголовного дела, экспертизы, людей пытают в ходе предварительного следствия, а данные случае не расследуются.

6. При тщательном изучении материалов дела перед судом я обнаружил, что сами события в них изложены неверно, те оскорбления, которые мне приписываются в адрес полицейского, я ему не говорил. Показания свидетелей ложные. И вообще возникают сомнения в том, что они присутствовали на месте происшествия. При рассмотрении дела существенным моментом процесса являлось доказательство публичности оскорбления, то есть присутствия многих посторонних лиц при нем, потому как это является обязательным квалифицирующим признаком состава преступления, предусмотренного ст. 319 Уголовного кодекса Российской Федерации.

Однако как в самих материалах, так и в ходе процесса государственный обвинитель не представил доказательства присутствия многих посторонних лиц при произошедшем. Так, там кроме полицейских фигурируют свидетели Мансурова А. А., Сибгатуллин И. Р., Смирнов П. В. Однако, как показали полицейские, Смирнов П. В. находился в составе их экипажа и не мог быть посторонним, а Мансурова находилась в 15–20 метрах от произошедшего. Мансурова А. А. показала, что кроме одного полицейского там был только один свидетель Сибгатуллин И. Р. Сибгатуллин И. Р. показал, что на месте происшествия находились только двое полицейских, там присутствовал еще один свидетель – Мансурова. То есть их показания противоречат, а Смирнова П. В. никто из свидетелей не видел на месте происшествия. Сам Сибгатуллин во время этого находился дома. Смирнов П. В. отказался давать показания, по поводу чего находился на месте происшествия.

Даже если исходить из доказательств обвинения, несмотря на их многочисленные противоречия, из показаний свидетелей следует отсутствие посторонних на месте происшествия, что является обязательным признаком состава преступления. Мансурова А. А. находилась в приличном отдалении, и я мог ее не видеть. Сибгатуллина И. Р. я не видел потому, как он находился дома. Кроме того, и Мансурову тоже я не видел. Противоречия в ее показаниях указывают на то, что они ложные.

В протоколах судебного заседания суд неправильно изложил показания свидетелей, на что З. подавал замечания, однако они были необоснованно отклонены судом. З. представил в суд первой инстанции медицинское заключение о нарушении у меня зрения вследствие травмы, в результате чего один глаз у него не видит, а у второго угол обзора ограничен.

Суд первой инстанции необоснованно не принял эту справку к рассмотрению, а суд апелляционной инстанции не дал ей оценку. Смирнов П. В. не мог являться посторонним, поскольку, по их словам, патрулировал улицу вместе с полицейскими. Кроме того, его не видели другие свидетели на месте происшествия, что указывает на то, что он давал ложные показания. Однако суд, несмотря на то что в деле отсутствуют доказательства наличия многих посторонних лиц на месте происшествия, откровенные противоречия в их показаниях, все равно признал виновным в этом преступлении при отсутствии доказательств публичности действий обвиняемого, хотя это является обязательным признаком состава преступления по ст. 319 УК РФ (разъяснения Верховного суда России данных в определении от 14.11.2006 г. № 11-Д 05-103) в нарушении ч. 2 ст. 6 Конвенции, то есть презумпции невиновности, и ч. 1 ст. 7 Конвенции, то есть наказания только за преступление, предусмотренное законом. Кроме того, при таких противоречивых доказательствах вообще нельзя установить наличие самого события преступления.

7. Отказавшийся от показаний в суде Смирнов П. В. тем самым совершил в зале суда преступление, предусмотренное ст. 308 Уголовного кодекса РФ, однако суд, вместо того чтобы пресечь его незаконные действия, снял вопрос, тем самым исключив для подсудимого возможность защиты, и не препятствовал свидетелю совершению преступления. По факту заведомо ложных показаний данных свидетелями Мансуровой и Смирновым, отказа от дачи показаний Смирнова, что обнаружилось в ходе судебного заседания, не была инициирована процедура привлечения их к уголовной ответственности по ст. 307, 308 Уголовного кодекса России, а суд исказил их показания в протоколе судебного заседания. Сам З. был лишен возможности заявить об этом в следственные органы, потому как данные следственные органы отказываются вообще принимать заявления такого характера к рассмотрению.

8. Кроме того в ходе судебного заседания был допрошен участковый полицейский Саляхутдинов А. Р., который указал, что до составления характеристики никогда со мной не общался и родственников моих не знает. Сведения в рапорт о моем проживании внес со слов следователя. Его слова о том, что он опросил других жителей дома, опровергаются характеристикой, представленной З., содержащей положительные сведения. То есть фактически было доказано, что характеристика содержала ложные сведения. Кроме того, суд отказался вызвать и допросить представителей наркодиспансера, чтобы пояснить, как был дан ответ, противоречащий фактам.

Суд не принял во внимание эти доказательства и сослался в приговоре на отрицательную характеристику, не оценив ее никак с учетом показаний самого участкового полицейского и представленной З. характеристики с места жительства. Что являлось одним из оснований вынесенного приговора при назначении наказании, нарушив тем самым ч. 2 ст. 6 Конвенции.

9. Тем самым сначала суд, отказав в принятии жалобы на действия следователей, отказавшихся рассматривать З. заявление о фальсификации доказательств по уголовному делу в отношении З., нарушил его право на эффективное средство правовой защиты, предусмотренное ст. 14 Конвенции, открыл возможность рассмотреть дело с фабрикованными доказательствами и лжесвидетелем, никак не устранил это нарушение в ходе рассмотрения уголовного дела, принял данные доказательства как верные, не оценив доказательства и аргументацию со стороны защиты, тем самым нарушив ч. 2 ст. 6 Конвенции, то есть презумпции невиновности, и ч. 1 ст. 7 Конвенции, то есть наказания только за преступление, предусмотренное законом. В том случае, если суд принимает только доказательства стороны обвинения и ее аргументацию относительно обстоятельств события преступления, то тем самым он ставит сторону защиты в изначально неравные условия, нарушая тем самым ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, как разъяснил ЕСПЧ в своем Постановлении ЕСПЧ по делу «Рожков против РФ» от 31.10.2013 г.

10. Поскольку фабрикация уголовных дел описанным мной способом имеет массовый характер и жители России лишены на ее территории какого-либо эффективного правового средства защиты, в настоящий момент З. грозит замена наказания на лишение свободы, потому как он отказался отбывать незаконно назначенные ему обязательные работы по сфабрикованному делу.

Прошу рассмотреть данную жалобу в первоочередном порядке, чтобы предпринять незамедлительные меры международного реагирования для пресечения такой сложившейся незаконной практики на внутригосударственном уровне, влекущей массовое нарушение прав граждан.

1) Нарушено право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона, предусмотренное ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, поскольку суд принял только доказательства со стороны обвинения, не оценив аргументацию относительно них со стороны защиты, не устранив противоречия в свидетельских показаниях, полностью исключающих их достоверность.

2) Принял как достоверные доказательства, характеризующие личность подсудимого, несмотря на то что в суде при допросе участкового полицейского подтвердилась их ложность, не дал никакой оценки доказательствам, представленным стороной защиты, то есть характеристике с места жительства, которая подтверждает ложность представленной самим участковым полицейским характеристики, не дал никакой оценки самим показаниям участкового полицейского, подтвердившего ложность характеристики от его имени. И обосновал свои выводы о тяжести наказания на этих характеристиках.

3) Нарушено право на средство эффективной правовой защиты, предусмотренное ст. 13 Конвенции, потому как следственные органы отказались расследовать факты фальсификации доказательств по уголовному делу, даже не рассмотрев заявление об этом с вынесением юридического акта в виде постановления об отказе в возбуждении уголовного дела. А суд подтвердил законность их действий.

Тем самым уничтожив возможность для жителей России расследования уполномоченными государственными органами случаев фальсификации и фабрикации уголовных дел, что образует сейчас систему массовой фабрикации уголовных дел.

4) Нарушено право на наказание исключительно на основании закона, предусмотренное ст. 7 Конвенции, потому как при установлении вины Златкина в совершении преступления суд проигнорировал отсутствие публичности в его действиях, хотя это является обязательным признаком состава преступления по ст. 319 Уголовного кодекса Российской Федерации, согласно разъяснениям Верховного суда России данных в определении от 14.11.2006 г. № 11-Д 05-103.