Счета Печенгской ЦРБ заблокированы из-за просроченной кредиторки. Министр здравоохранения региона Дмитрий Панычев 3 августа подтвердил это на заседании облдумы. Сделал он это походя и нехотя: дескать, ситуация всем известна и не нова.
Она была бы даже ожидаемой, если бы не постоянные отчеты региональных управленцев о том, что их портфели полны «успешными кейсами». В бюджете (правда, все чаще — в резервном фонде области); находятся деньги на целительные футболки, организацию проката самокатов, архитектурные концепции; вояжи; териберского краба Юры в культурную столицу…
Из последних достижений:
5 миллионов из резервного фонда (на секундочку, это копилка на черный день, деньги, которые можно оперативно использовать при чрезвычайных происшествиях) выделены на проведение ярмарки «На Севере — День знаний»;
300 тысяч рублей будут потрачены на закупку 100 пледов с надписью «На Севере жить»;
за 10 млн купят парковые скамейки;
за 25 млн обустроят скейт-площадку;
23 млн уходят на совершенно загадочное нечто под названием «Разработка свода стандартов по улучшению восприятия целостного визуального образа Мурманского государственного технического университета»;
95 млн из казны отдали на достройку ресторана;
67 млн — на организацию велопроката и проката самокатов;
около 60 млн суммарно пустят на разработку архитектурных концепций и дизайн-кодов;
за 1,5 млн увеличили штат представительства Мурманской области в Москве; еще в 1,5 млн обошелся общественный туалет в селе Териберка.
Это как если бы жильцы дома с протекающей крышей и неисправной канализацией заказали дизайнерский ремонт. Потому что на фоне всего этого веселья в больнице, обслуживающей округ с населением 40 тысяч человек, с марта нет денег на перевозку больных на гемодиализ, на питание пациентов, на покупку расходников. И вообще ни на что — счета под арестом.
Этот округ — вотчина «Норникеля», здесь его рудник, здесь же находился плавильный цех, закрытый под Новый год, а до этого долгие годы выбрасывавший в атмосферу тысячи тонн диоксида серы. В этом округе добывают деньги. Но на больницу денег нет.
«Я туда планирую поездку, наверное, в следующую пятницу», — задумчиво тянет министр в ответ на настойчивость депутата-оппозиционера Олега Черкашина, который публично напоминает, что обращался по этому поводу в министерство больше месяца назад.
«Я этих пациентов 8 лет вожу. С марта ЦРБ не платит. У меня еще один автобус — обычных пассажиров возит. То, что я на нем зарабатываю, — за счет этого и вожу диализников. В суд подал только сейчас — хотел же по-человечески. Но больше не могу», — ИП Игорю Акулкину, который трижды в неделю возит из округа пациентов на гемодиализ в Мурманск, больница задолжала 600 тысяч. Он людей все равно возит — иначе, мол, умрут же.
«От этого не умрут», — меланхолично реагирует в зале облдумы министр Панычев. Для справки: при почечной недостаточности летальный исход возможен при пропуске 2–3 процедур. То есть одной недели.
Долг перед Акулкиным — сотая часть совокупного долга ЦРБ. 66,9 млн составляла просроченная кредиторка Печенгской больницы на 1 апреля — это данные ТФОМС.
И Печенгская ЦРБ — не рекордсмен. Просроченные долги Кольской ЦРБ на ту же дату составили 81,2 млн. Мончегорской — 87,7. Всего сумма просроченной кредиторской задолженности учреждений здравоохранения в регионе составила на начало апреля 303,1 млн рублей. Списать тяжелое экономическое положение на сложности работы на Севере, где и электричество дорогое, и мазут золотой, не удастся. Все долги сгенерированы только подведомственным минздраву области учреждениям, а клиники и медсанчасти ФМБА, работающие в регионе на тех же условиях, живут по средствам.
Дыру пытаются заткнуть: в прошлом году на эти цели из областного бюджета бросили полмиллиарда. Но с января задолженность вновь начала расти. Финансово-экономического анализа работы больниц-должников публично никто не представлял. Главврачи и министры сменяют друг друга, долги остаются.
Денег нет? Неправда: прошлый год Территориальный фонд ОМС закончил с профицитом: на его счетах остался невостребованным 81 млн рублей. Такая же картина — годом раньше. Это означает, что планируется один объем медпомощи, а оплачивается другой. Это значит, что денег — с избытком. Фонд — не коммерческая фирма, его задача не обогатиться, а возместить медицине понесенные затраты. На это купят оборудование, на это отправят на переобучение врачей.
Или не купят, если деньги не будут направлены по назначению. Но тогда и людей лечить нельзя. И не лечат: за последние пять лет отправлять пациентов за высокотехнологичной помощью за пределы области стали в 2,5 раза больше. Это значит, что внутри региона медицина стагнирует. За лечением, которое раньше предоставляли на Кольском полуострове, люди теперь вынуждены ехать за тридевять земель. Так случилось несколько лет назад с офтальмологией, например.
И деньги, предназначенные на развитие медицины, уходят в другие регионы — например, в прошлом году в Питер ушло за пациентами 416 млн, в то время как годом ранее — только 263, в Москву в 2020 году отправили 128 млн (годом ранее — 81), в Карелию — 138 (было 84)… Все это данные Счетной палаты. Внутри области в 2020 году высокотехнологичная медпомощь была оказана лишь на 66% от запланированного. Это свидетельствует не только о состоянии здравоохранения, но и о невыполнении утвержденной указом президента Стратегии развития Арктической зоны, в которой прямо прописано развитие высокотехнологичной медпомощи. Арктические амбиции, о которых приятно заявлять с трибун, разбиваются о такую мелочь, как заштатные больницы уездных городов, пациенты, упрямо не желающие маршировать в сторону кладбищ, люди, которых, как ни тряси рейтингами и слоганами, нужно три раза в неделю возить на гемодиализ. Можно, конечно, на всех перекрестках развесить баннеры про «столицу Арктики», только затруднительно представить, кто еще через несколько лет будет верить в напечатанный на пледах и футболках бодрый девиз губернатора «На Севере — жить!»Подробнее ➤
5.9М
