Встать, суд идёт... Часть 37. В приговоре судья посчитал, что мои доказательства в виде электронных писем "даже следует рассматривать как ненужные"

В очередной приезд на ранчо Дона Мигеля его водитель-секретарь Карлита оседлала Кариоку

Продолжение

Предыдущая часть здесь:

Подробнее ➤

Начало моей судебной тяжбы здесь:

Подробнее ➤

Продолжение части IV (Содержание и исключения) приговора по моему иску к работодателю – крупной коммерческой фирме, которая платила мне зарплату ниже установленного законом минимума.

Страница 7 приговора

«b) Исключения, связанные с отсутствием права и отсутствием активной и пассивной легитимации:

В основном – и что представляет интерес – истец заявляет, в соответствии с условиями своих претензий, что он работал в качестве "Начальника отдела/Администратора" на сельскохозяйственном предприятии (под названием Ранчо Сакраменто, принадлежащем обоим соответчикам, и где он выполнял различные обязанности по управлению экономической деятельностью указанного предприятия) в течение более 4 лет. В завершение, он прекратил свои трудовые отношения, потому что ему выплачивали зарплату, меньшую установленной законом. По этой причине он требует – в основном – как выплаты заработной платы в соответствии с установленным законом минимумом, так и соответствующих корректировок, а также оплату более чем четырех тысяч сверхурочных часов, и выплату пособий, которые он считает оправданными разрывом трудовых отношений (Пособие при увольнении, Потери в заработной плате, Моральный ущерб).

Соответчики оспаривают условия иска, не признавая в целом существование каких-либо связей трудового характера и условий, которые указывает по этому поводу истец. Они указывают, что в этом деле речь идет о родственных отношениях между истцом и одним из членов семьи, и именно по этой причине сеньору Кабанову было предоставлено "право жить" в квартире, которая была построена на территории поместья; месте, где у него были личные вещи, и где он занимался мониторингом через Интернет различных "фондовых бирж" (хобби) и выполнял работу "агента по недвижимости". Они указывают, что в какой-то момент истцу потребовалось медицинское обслуживание в C. C. S. S., поэтому, по настоянию его зятя, он был застрахован в штате работников с символической зарплатой, которую "наличными Мигель Херардо раз в пятнадцать дней передавал своему тестю...". Они также упоминают, что "в лучшем случае... его просили предоставить информацию о том, явился ли какой-либо работник на работу или нет, либо рабочие, ответственные за складские и другие сооружения, приносили ему по вечерам ключи от помещений...", но что это "...было связано с семейными отношениями и гостеприимством...", и что, "с целью не скучать, он в одностороннем порядке предложил быть хранителем ключей... и помогать в продаже товаров работникам в ларьке..." (см. раздел "Исключение из-за отсутствия права...", в ответе на листах 78-80 электронного досье).

Учитывая доводы, представленные обеими сторонами, и, как это должно быть хорошо известно обеим сторонам, статья 18 Трудового кодекса определяет трудовой договор как такой, в котором, независимо от того, как он называется, одно лицо обязуется оказывать другому или другим лицам свои услуги или сделать что-то ему (им), находясь в постоянном подчинении и под его непосредственным или делегированным руководством; и за вознаграждение любого рода или формы. Она также устанавливает правовую презумпцию – которая, конечно, допускает доказательства обратного, поскольку она является iuris tantum – касательно наличия трудовых отношений между лицом, предоставляющим свои услуги, и тем, кто их получает (будь то субъект частного или публичного права). Аналогичным образом, в прецедентном праве этой юрисдикции было указано, что достаточно доказать факт личного оказания услуги (за чужой счет), чтобы работник (ца), подающий жалобу, был защищен презумпцией iuris tantum, содержащейся в статье 18 Трудового кодекса, в пользу "трудовых отношений " между тем, кто оказывает свои услуги, и лицом, которое их получает. (см. в этой связи, самое недавнее голосование № 815 в 10:35 от 12 сентября 2012 года Второй палаты Верховного суда).

Однако, проанализировав различные элементы доказательств, представленные обеими сторонами, и учитывая тот тип обсуждения, который был поднят ими по этому поводу, можно сделать общий вывод, особенно в отношении документальных доказательств, предоставленных и составленных различными "электронными письмами". О них можно сказать, что они были восприняты с большой оговоркой со стороны подписавшегося, будь то для оправдания, либо для попытки восстановить факты, изложенные сторонами (будь то обстоятельства, при которых сеньор Кабанов прибыл в страну в целом или на ранчо Сакраменто в частности, или, в конечном итоге, обмен мнениями относительно "функций", которые мог выполнять сеньор Кабанов в даном месте. Существуют не только серьезные ограничения как технического, так и формального характера, которые не позволяют повысить достоверность такого рода доказательств (особенно с учетом отсутствия гарантий законности и противоречивости документов, предоставленных в установленном порядке), но также и потому, что эти документы могут иметь только относительный характер, и если бы не были настолько противоречивыми; что, очевидно, не относится к документам, представленным здесь. Исходя из этих соображений, подписавшийся считает не только рискованным с доказательной точки зрения приступить к анализу содержания каждого из представленных документов, чтобы придать достоверность какой-либо из сторон в отношении их версий фактов – или изучить возможные противоречия, которые они могут иметь –, но и что их даже следует рассматривать как в конечном итоге ненужными в соответствии с рассуждениями, которые будут сделаны ниже.»

Как видим, подписавшийся судья воспринял электронные письма, которые я представил в качестве доказательства, «с большой оговоркой». И посчитал их, в конечном итоге, ненужными. А я столько времени потратил, чтобы к каждому письму приложить его свойства. Ну что ж, в следующей статье посмотрим, какие аргументы и рассуждения представит судья, чтобы подкрепить это своё решение.

А я пока порассуждаю под копиями двух из этих писем:

Из более чем двухсот писем, имевшихся в моём распоряжении, я представил в суд несколько из них, в которых речь шла о моих различных рабочих функциях: запросы на аванс для всех работников; отчёты о движении финансов как по всем позициям всех отделов ранчо, так и по ларьку; список товаров для ларька; полумесячные отчёты о рабочем времени всех работников; отчёты о произведенных работах и т. д.

Письмо 3. Корректировка аванса.

Данное моё письмо дону Хорхе касается корректировки аванса одного из пеонов (работников):

«Дон Хорхе, извините, пришёл Карлос Ретана Бренес и просит не 15 тысяч, а 20 тысяч колонов.»

Письмо 4. Отчёт о работе каждого работника 16 – 31 октября 2007 года.

Отчёт прилагался на файле. В письме я делал примечание:

«Дон Хорхе, прилагаю архив.

Примечания:

В прошлую пятнадцатидневку дон Мемо не работал в субботу 13 октября (архив я вам выслал в пятницу 12 числа). Адан работал в эту субботу целый день до 5 часов вечера. Поэтому я ему поставил в этой пятнадцатидневке 4 дополнительных часа (16, 17, 18, 20 числа).

Альсидес Артавия работал 2 дня в прошлой пятнадцатидневке (12 часов). Поэтому я ему поставил в этой пятнадцатидневке по 2 дополнительных часа за 6 дней (16-22).

Сегодня Майкл Барриентос до сих пор не появился. Я ему поставил эти два дня НЕТ».

Как видно из этих примеров, каждое письмо было подкреплено его электронными свойствами (las propiedades), так что, о какой-то фальсификации не могло быть и речи (что мог подтвердить судебный эксперт по электронным средствам). Кроме того, из этих писем, при желании, судья мог сделать заключение не только о наличии трудовых отношений, но и об обязанностях, которые я выполнял. То есть, даже из этих двух примеров моей деловой переписки с доном Хорхе было очевидно, что я выполнял работу не кассира или секретаря, а именно начальника отдела (как то и было указано в квитанциях о зарплате и приказе об увольнении).

Продолжение следует