«Иван Васильевич меняет профессию»: трагедия одной души в двух эпохах

На первый взгляд – это весёлый, остроумный советский фильм с обкатанными до блеска шутками, знакомыми каждому с детства. Но если убрать внешнюю оболочку комедии и взглянуть глубже – перед нами настоящая философская притча о распаде души, помещённой в разные исторические контексты.

Иван Грозный и Бунша – это не просто похожие внешне персонажи. Это две ипостаси одной и той же души, разделённые временем. Такая трактовка становится особенно убедительной, если учитывать то, что Михаил Булгаков, на чьей пьесе основан фильм, был не просто писателем, а посвящённым, членом закрытого мистического общества «ДИСК», знакомым с эзотерическими и метафизическими взглядами своей эпохи.

Кроме того, теория Роберта Бартини – человека, чьи взгляды на время, пространство и душу оказали влияние даже на научные круги – основывалась на реинкарнации как одном из базовых законов мироздания. И именно с этой точки зрения фильм начинает звучать по-настоящему мощно и трагично.

От «волка позорного» к «козлу поганому», вернее, похотливому

Иван Грозный в трактовке Гайдая – фигура трагическая, цельная, даже дикая, но обладающая внутренним кодексом чести. В нём есть и жестокость, и мистика, но нет ни лжи, ни пошлости. Он волк, опасный, но настоящий. Даже оказавшись в чуждом XX веке, он остаётся самим собой – цельным и сдержанным, даже перед лицом соблазнов.

Посмотрите, как он ведёт себя с Зиной, когда та, по советским меркам, выглядит настоящей кинозвездой: ни малейшей вольности, ни жеста, унижающего её достоинство. В этом царе – не только жесткость, но и уважение к женщине как к сакральному существу.

А теперь – Бунша. Советский управдом, мелкий бюрократ, жалкая тень. Пошлый, суетливый, трусливый, способный только на лизоблюдство перед начальством и грязные шуточки в сторону женщин. Взойдя на престол – он первым делом начинает по-хамски домогаться до юной царицы. Этот «царь» не вызывает страха, он вызывает стыд.

Аллегория "советской власти"

Через эти два образа Гайдай – сознательно или подсознательно – демонстрирует алхимию вырождения власти в XX веке. Из царя, державшего державу железной рукой, пусть и с жестокостью, реальность высекает жалкого управдома, способного лишь на пошлую мимикрию. Это власть, утратившая сакральность, подменившая ответственность – страхом, силу – наглостью, честь – грубостью.

Булгаков в своё время дал этому явлению ещё более точную и жестокую характеристику в «Собачьем сердце», показав, как власть, отрёкшаяся от идеала, порождает Шариковых. И недаром прототипом Клима Чугункина, донора Шарикова, считается Иосиф Сталин. Даже фамилия – «Чугункин» – звучит как предвестие «Сталина», грубее, безблагодатнее.

Одна душа – две судьбы

И если видеть в Грозном и Бунше одну и ту же душу, прошедшую сквозь эпохи, фильм становится по-настоящему трагичным. Царь, падший до управдома. Сила, выродившаяся в трусость. Эрос, превратившийся в пошлость. Это не просто сатира. Это метафизический приговор эпохе, в которой человеческое достоинство стало архаизмом, а душа – пустой оболочкой.

И смех становится горьким

Понимая это, смешное становится горьким. Фильм – уже не развлечение, а зеркало, в которое неприятно смотреть. Потому что мы видим в нём не кого-то другого, а отражение собственных трансформаций, через которые прошла наша культура, наша история и – возможно – наша душа.

Стоп-кадры:

Иван Грозный в ХХ веке:

Управдом И.В. Бунша, в 16 веке, изображающий из себя Ивана Грозного, с юной царицей:

Красавица Зина, жена Шурика:

Подробнее ознакомится с моими отзывами на книги и фильмы можно на Айри, здесь.