Алексей Данилович Безкровный был назначен атаманом Черноморского казачьего войска 30 сентября 1827 г., но уже в 1830 г. по распоряжению фельдмаршала Паскевича был отрешен от должности.
К сожалению, в истории России очень часто встречались истории, когда незаурядные и неоднозначные личности получали объективную и достойную оценку только после своей кончины. Но деятельность Безкровного до сих пор не разобрана "по косточкам". Историки обычно пишут о доблестном воине, который поступил на казачью службу в 12 лет в 1800 г. и за 30 лет участвовал более чем в ста кровопролитных сражениях с самыми разными врагами Отечества.
Безкровный сражался на Бородинском поле, затем участвовал в заграничных походах российской армии, в битвах под Юрсбургом, Бауценом и Лейпцигом, в 1828 г. штурмовал Анапу. Кроме этих этапных баталий он принимал участие в десятках менее известных, но не менее ожесточенных стычках с поляками, турками и черкесами. Отважный казак был столько раз ранен, и так часто находился на волосок от смерти, что Александр I велел называть его не Бескровным, а Бессмертным. В 1828 г. император произвел его в генерал-майоры.
Почему же такой знаменитый казак оставался во главе Черноморского войска всего три года?
Алексей Безкровный жил и воевал в начальный и самый трудный период истории Черноморского войска. В 1801 г. в Черноморию переселилось с берегов Днепра и Буга всего 23 474 казака и 9 135 казачки. После разгрома Запорожской Сечи и ожесточенных войн с Османской империей большая часть запорожцев рассеялась по Восточному Причерноморью. На Кубань пришли остатки Сечи, перед которыми российским военным командованием была поставлена сложнейшая и важнейшая задача обороны западного фланга Кавказской линии.
Места были благодатные, плодородные земли, освобожденные от крымских татар и ногаев, пустовали, но станицы нужно было строить с нуля. Скромных казенных пособий с трудом хватило на переезд, но на строительство, обзаведение рабочим скотом и инвентарем денег не было. И самое главное, катастрофически не хватало людей.
Первые колонисты сразу же оказались под жесточайшим военным прессингом черкесских племен, которых по самым минимальным оценкам, было более миллиона. Редкие станицы и кордоны с трудом сдерживали набеги "хищных партий".
Правительство начало переселять на Кубань казаков с Дона и крестьян из Слободской Украины (из Харьковской и Черниговской губернии), но сами кубанцы принимали всех, кто им подходил по складу характера и был готов к трудной жизни на имперском фронтире. В первую очередь они стремились избавить от крепостного права своих товарищей, попавших в помещичью кабалу. После завоевания Северного Причерноморья победители получили от Екатерины II, а затем от Павла и Александра I огромные земельные угодья, но их было некому обрабатывать. За крестьянами-земледельцами развернулась настоящая охота.
На Кубань, как раньше на Дон, в поисках вольной жизни, бежали не только русские из Новороссии, но и самый разный люд из Польши, Литвы и всей Европы.
В июле 1804 г. черноморским (кубанским) казаком стал еврей Авелейд, бежавший от преследований в Австрии. Он принял православие и стал Василием Лавровским. Основоположниками новых казачьих родов становились военнопленные шведы, беглые поляки, турки, греки, татары, румыны и прочие пришельцы. Управлять этой вольницей было крайне трудно.
Алексей Безкровный попал "между молотом и наковальней" - между быстро богатевшей казачьей старшиной и рядовыми казаками. Одновременно с назначением Безкровным войсковым атаманом из Петербурга прибыл ревизор флигель-адъютант полковник Перовский, который действовал вместе с представителем командующего Кавказским корпусом генерала Эммануэля генерал-майором Сысоевым. Если Перовский действовал относительно мягко, то Сысоев в соответствии с инструкциями командующего сразу же опечатал помещения войсковой канцелярии в Екатеринодаре и начал проверку всех финансовых документов за 1811-1827 гг. Он поставил своей целью вскрыть максимальное количество злоупотреблений войсковой старшины. Не удивительно, что это вызвало вал взаимных обвинений и доносов.
В 1829 г. эта волна накрыла и Безкровного. Он был обвинен в получении двойного жалованья, 2338 рубля в год в качестве атамана и 2293 рубля по генеральскому чину. Эта "роскошь" резко контрастировала с бедным, а часто и с нищенским положением рядовых казаков. Ревизоры установили, что старшины часто отправляли станичников на работы в своих хозяйствах и ничего им не платили. Казаки рубили лес, строили мельницы, а их земельные наделы зарастали сорняками. Усилиями недоброжелателей и завистников Безкровный был облит потоками грязи, после чего Паскевич и отправил его в отставку.
В 1830 г. поток доносов еще более усилился, но далеко не во всем Безкровный оказался виноват. В октябре этого года генерал Прянишников провел ревизию 6 казачьих полков и представил Паскевичу рапорт о тяжелейших условиях службы на Кубани. Большинство казаков не имели не только установленной формы, но и более-менее приличной одежды. Любопытно, что как и черкесы "за речкой", они могли выглядеть грязными оборванцами, но их оружие было в полном порядке: ружья тщательно вычищены, а шашки наточены. На фронтире это был вопрос жизни и смерти. Воин мог не заботиться о своем внешнем облике, но был обязан в любое время дня и ночи вступить в бой.
Еще хуже было положение "фурщиков", т.е. возниц фургонов в обозах. Командиры не всегда ставили их на довольствие, и вдали от своих станиц казаки, выполнявшие эту обременительную повинность, часто голодали и ходили в рубищах.
В 1830 г. Алексей Безкровный принял на себя незавидную роль "козла отпущения". Новым атаманом Черноморского войска был назначен Николай Степанович Заводовский. Он был ровесником Безкровного, одновременно с ним поступил на военную службу, не выказал особенной отваги, но в 1828 г. вместе с Безкровным получил генеральское звание. Перед ним была поставлена задача упорядочения казачьей службы в условиях резкого обострения борьбы с черкесами.
