Имею ли право потребовать от погранвойск и от страны принесения мне покаяния...

Хождение по мукам-2.

От любви до ненависти народа один шаг.

В конце декабря 1992 года нас пограничников выводили колонной машин ночью. Мне сослуживица отсоветовала остаться в Риги. Говорила и стул не вывезешь потом. Сама она с отцом переехала в питер. Нас вывезли на новую границу в Себеж.

15 марта 1993 года у меня день рождения и я просила начальника дать как всем положено мне предписание. Он мне отказа. Потом он утонул в отпуске у черном море. Чтобы не нарушать свою святую границу, я поехала в обход через Белоруссию без предписания. Добиралась долго. Простудилась очень сильно, температура и сильная была боль в бедрах, отчего ноги резко потеряли вес. Я оказалась ночью в белорусской деревне. Зимой. Волки ходят. Промокла от очистки моего пальто. Шапка типа пилотка из норки едва держалась на голове. Уши простыли. Тогда и мне показалось как ветер шелестит политэтиленом. Страха не было никогда.

В результате через неделю я приехала в Ригу, денег нет пожила неделю, хотела не возвращаться в холодный старый дом в Себеже и в свою часть. Однако работы в Риге не было, друзей не было, денег не было. Позвонила в часть. Командир приказал вернуться. Я вернулась в Россию. О чем жалею.

Прошло 3,5 года. Я выехала в очередной отпуск в дом отдыха пограничник в Кисловодске.

Я хотела перевестись из деревни в Псковской области и ранее обращалась в архив Минобороны о том, где проходили службу мои славнейшие дядя Дмитрий Семёнович Назаров и дед Семён Афанасьевич Назаров. Знала что что письмо от дяди было из Керчи. Миноборона мне ответила, что якобы дяди и не призывался, а о деле и не спрашивай. Скоты.

Я до призыва была доктором военного госпиталя. В Кисловодске рядом с домом отдыха был госпиталь. В нем был земляк мой из Рубцовска, подполковник Снесарь. 30 августа 1996 г в день гибели принцессы Дианы он предложил мне у входа в госпиталь поехать с ним и посмотреть Пятигорск. Я отказалась. И сказала ему, что иду к психотерапевту спросить, что за сверхестественные ощущения я чувствовала ночью 3,5 года назад в том белорусском селе ночью, простудившись сильно.

Снесарь удивился пытался отговорить. Но обиделся за отказ. Я переговорила с начальником психиатрического отделения. Он не спросил, когда и при каких обстоятельствах я интересовалась моими чувствами необычного и опасного. Сказал, что ничего особенного. Но ему доктору Петровскому, старшему лейтенанту молодому 25 лет и неженатому, в условиях войны на Кавказе тогда понравилась интересная девушка. Он побежал в дом отдыха после нашего обеда, когда я отдыхала в отдельной комнате и с лицом из служащих дома отдыха постучал в дверь.

Я открыла. Он стал упрашивать меня согласиться отдохнуть у них, где цветы и пальмы, профессора и обследоваться.

Отпуск заканчивался 5 сентября. Я сильно уставала на службе. В 10 вечером приходила со службы и в 6 утра убывала опять. Была старшей смены автомобильного пункта пропуска на границе.

Я согласилась. В результате в моей части в другом пограничном округе Северо-западном, здесь был тогда закавказский, организовали сбор клеветы на меня в лице Богатыревой. Я считаю, что она имела связь с польской разведкой, так как была родом из Гродно, то есть жила на территории бывшей польской и в контакте с другой стороной, а также залезла начальником секретной части с сов. секретными документами.

Я не боялась ничего, так как мой кузен и мой покровитель в погранвойсках, отдавший мне свою квартиру в Ригу был генерал Бубенин Герой Советского союза, первый командир группы захвата альфа. Но он запретил мне прикрываться его славой и именем. Цену себе набивал.

Когда я оказалась в их отделении, я поняла и потребовала меня выписать. Пришла на прием к заместителю начальника госпиталя. Он только спросил сколько я выпью спиртного. Я ответила 330 мл. Он отказал мне в отъезде в свою часть. Я просила и старлея Петровского. Он ответил, что у меня на лбу написано, что я здорова. Однако взял меня в заложники, неволю. Пообещал выписать как только приедет мой начальник медчасти.

Затем тот приехал. Мы ехали в поезде с ним и всю дорогу играли в карты. Мне везло. Я всегда обыгрывала всю команду.

По приезде я выехала в Питер в институт психиатрии по наивности, чтобы получить заключение о нормальном здоровье. Хотя я давно собиралась уволиться. Профессор оказалось хорошо знал моего шефа по университету и мединституту Саратикова и позвонил в управление пограничного округа, спросил, что им от меня нужно. Те сказали, чтобы меня немедленно выписали. Меня после трёх дней нахождения в институте выписали и вернули мои деньги оплату. Там то и дала мне адрес для обращения и подачи заявления на поиск мужчины за границей и сказала мне покинуть эту подлую страну. Я продолжала служить. Я сообщила Бубенину в Хабаровск о происшествии. Он бросил трубку. Перезванивать ни стала.

21 января 1997 г пришел приказ из округа о моем увольнении.

Начальника кадров вызвали по этому или другому поводу в округ. Я боялась, что мне в трудовую книжку напишут статью по болезни и сама напечатала приказа, оформила себе документы, вписала в трудовую, подошла к моему начальнику поставила подпись и печать. Уволилась.

Сразу получила много писем от мужчин за границей, сделала загранпаспорт и выехала. Так как уволившийся со мной другой служащий сказал, что только два адвоката берутся за такие дела в Пскове и практически нет шансов выиграть дело.

Имею ли право потребовать от погранвойск и от страны принесения мне покаяния в принудительном обманном захвате насилии и причинении мне ненадлежащего лечения в течение трёх недель в том госпитале и неправомерного увольнения? Или есть иной путь?